Знамя Победы - [64]

Ну а главная причина нежелания рыбака выдавать свое любимое место заключается конечно же в том, что оно любимое, а любимых не выдают и не предают.

И честно признаться, даже по дороге к своему заветному омуту Генке не раз приходила мысль: а не свернуть ли в сторону, не доезжая до него? А не проехать ли на километр-два подальше? Ведь и там и там такие же омуты и, вполне вероятно, рыбы в них даже больше, чем в его, в Генкином. Но Генка не мог врать. He мог врать даже в мелочах. Не мог, и всё.

«Дядя Саша – гость. Он скоро уедет. Побудет на моем омуте разок, поймает два-три карася и уедет. Никому не скажет. Никому не покажет. Да к тому же он – шахтер. Все время под землей. Без солнышка. Без вот этих просторов. Без небушка. Без цветов, без травы, без рыбалки. Ну разве можно вот так – «три года удочку в руках не держал…»

* * *

…К омуту Генка подошел первым. Александр Трофимович подошел чуточку позже и не услышал всплеска щуки-хозяйки. До его прихода Генка успел закинуть удочки, оглядеться.

– Ты молодец. Умеешь работать, – похвалил Генку старый шахтер. – Я вон на тех кочках присяду. Караси любят на мелководье выходить, в тине, в траве, в коряжках покопаться.

«Не лезет, не ставит удочки впритык к моим. Знает толк в рыбалке…» – одобрительно подумал Генка, но ничего не сказал, лишь кивнул головой.

Первого карася он поймал, когда Александр Трофимович только начинал разматывать первую удочку.

– Ого! – негромко, но восторженно сказал Александр Трофимович, услышав всплеск и увидев мелькнувшего в воздухе золотобокого увесистого красавца. – Будет клев. Будет.

И клев был. Но, увы, не у Александра Трофимовича. Не успел Генка поправить наживку на первой удочке, ушел под воду поплавок второй. Вытащив очередного карася, Генка смотрел в сторону напарника. Смотрел не только с тщательно скрываемым чувством гордости, которое ощущает каждый поймавший рыбу рыбак (размер чувства гордости, естественно, зависит от размера рыбы), но и с надеждой увидеть на темном, морщинистом лице старого шахтера улыбку, озаряющую лица всех рыбаков в момент полета рыбы от поверхности воды до исчезновения ее в траве или рыбацкой сумке.

Рыбаки даже незнакомые обращаются друг к другу со словом «брат»: «Ну что, клюет, брат?», «На что ловишь, брат?», «Дай закурить, брат»… И это не случайно. Рыбаки – братья. Да-да – настоящие братья. Их крепче кровных уз роднят любовь к Матери-Природе, Праматери-Воде – Праматери всего живого – в том числе и человека. Они хорошо, на собственном опыте знают силу непобедимого азарта, непобедимость зова к дальним походам, открытиям, разгадке тайн, таящихся не только в огромных реках, озерах, морях, океанах, но и в крошечных ручейках, озерушках и даже обыкновенных лужах.

Настоящий рыбак может подолгу смотреть на крошечную лужицу, оставшуюся в следочке от козьего копытца, и дивиться – как много в ней красоты, как много жизни. Вон какая-то козявка, какой-то жучок-паучок, а приглядишься – бог ты мой – и глаза, и уши, и лапы, и хвост, да что там хвост – два, три хвоста… Часами можно смотреть, дивиться, восхищаться. А уж рыба, да еще крупная, более доступна разглядыванию, изучению… Приглядишься к ней не с точки зрения съедобности – несъедобности ее и ахнешь – и красоты, и загадки в ней не меньше, чем в будущем встреченном нами землянами, марсианине…

Расскажи об этом, об этих чертах рыбацкого характера не рыбаку – засмеет, у виска пальцем покрутит, скорую помощь вызовет…

И только рыбак поймет рыбака – его рыбацкую радость и рыбацкую грусть, рыбацкую любовь и тягу к воде и рыбацкую жажду открытия и изучения мира.

Только рыбак может понять рыбака, если у него – клев, а у того – безжизненно-заколдованно торчат из воды глупо-яркие поплавки…

– …Дядя Саша, а вы ко мне поближе придвиньтесь – у меня же вон как клюет, – позвал Александра Трофимовича Генка, сняв с крючка очередного увальня-карася.

– Вижу. Молодец. Но мешать не буду. Не по-рыбацки это – в чужой карман лазить, – хмуро откликнулся старый шахтер. – Попробую на ту сторону перебраться. Вон там у травы, отсюда видно, караси жируют. Была бы лодка – никаких бы проблем…Переплыл бы – и лови-облавливай. Ни штаны снимать, ни по кустам лазить не надо… – Александр Трофимович, взяв одну из удочек, ушел.

«Была бы лодка…» – Генка представил, чуть не воочию увидел: вот тут, рядом с ним, лежит на траве, лишь чуть приминая ее, слегка голубая лодка с красными веслами. 3ахотелось ему, Генке, обловить вон ту, окруженную камышовой порослью заводушку в дальнем конце омута, – лодку на воду, несколько бесшумных гребков веслами – и на месте. Из-за камыша можно бесшумно, незримо закинуть удочку в заводушку – и выводи к лодке жадную, ничего не понявшую, глупую – да нет, не глупую – обхитренную рыбину. А она там, в заводушке, обязательно есть. Караси, сомы, щуки, сазаны любят подремать-погреться в таких прогретых солнцем, защищенных кустами от ветра, богатых кормом небольших, неглубоких заводях-заводушках.

«…Голубая лодка с красными веслами… Будет она у меня, будет». Почему именно голубая… Почему именно с красными веслами… Кто из нас ответит на такой вопрос. У каждого человека – свои мечты, свои надежды. И у каждого человека они своего цвета, его любимого цвета. И было бы грустно и скучно, если наши мечты и надежды были какого-то общепринятого, общепонятного, пусть даже самого красивого цвета…