Знамя - [25]

Приезжаем. Хозяйка с виду — что твой кирасир, по повадкам — сущий полицейский. Сразу на нас накинулась: нам, мол, нечего воображать, будто мы тут на боку лежать будем. Для этого у нее и без нас адъюнкт есть. А если мы хотим остаться, то должны работать, как батраки, — восемь крон в день и харчи. Готовить на нас будет экономова жена.

Делать нечего, пришлось согласиться. Мы надрывались на работе, как лошади: старуха оказалась настоящим живодером. Жена эконома Винтишка, гнусная гадина, будто бы до замужества служившая кухаркой у старухи Лизлерки, теперь, невидимому, растеряла весь свой поварской талант: жратву, которую она нага готовила, нельзя было взять в рот. Я сказал бы «еду», если бы дело шло только о людях. Ее стряпню не хотели есть не только собаки и куры, но даже свиньи. Гонза Поливка уверял, что, вероятно, только муравьи будут есть такое, потому что они скромные создания. Но когда мы однажды выплеснули тарелку этих помоев в муравейник, то муравьи совсем ушли оттуда.

Мы все время испытывали волчий голод. Гонза попытался воровать яйца, но экономова жена стерегла кур, как дракон. Вашек Гнилица, склонный к меланхолии, жевал зерна пшеницы, щавель, а также пробовал выкапывать разные корешки, по большей части сладкие. Я выбрал золотую середину, пошел к Лизлерке за авансом.

Видели бы вы, как она на меня накинулась! Мы-де не какие-нибудь там поденщики, чтобы она платила нам каждый день. Мы, мол, господа студенты, практиканты, и она заплатит сразу, через месяц, когда мы себя проявим. Хоть бы хлеба она давала нам вдоволь, но и хлеб был под замком в этом стогектаровом имении!

В воскресенье Винтишкова сварила нам суп из каких-то старых костей. От него разило падалью на сто шагов. Кроме того, мы получили по куску хлеба с разведенным творогом. Экономова жена будто бы собиралась испечь сладкие пирожки, да печка дымит. Ну-с, хорошо. Уже под вечер сидим мы на крыльце, совсем изнемогая от голода. Вашек отправился с горя на кухню попить воды и вернулся от Винтишков с выпученными глазами.

— Ребята, вы только представьте себе, эта сволочь только что поставила в духовку петуха!

— Стащить! — воскликнул Гонза с таким отчаянием во взгляде, что на меня напал страх: чего доброго, убьет еще экономову жену кочергой. А Ненчо спокойно оказал:

— Погодите-ка, ребятки, я эту чертовку все-таки перехитрю!

Вскоре экономова жена появилась на пороге. Ненчо отвесил поклон и немедленно обратился к ней с вежливой просьбой одолжить какой-нибудь горшок побольше: он хочет сварить для товарищей болгарскую похлебку. Экономова жена сразу навострила уши. А из чего, собственно, собирается он варить эту похлебку? Может быть, мы все-таки — в конце концов стянули у нее что-нибудь?..

— О, это совсем особенная похлебка! — говорит Ненчо. — Она варится из бруска!

— Из чего? — не поняла экономова жена.

— Ну, из обыкновенного карборундового бруска, на котором правят косы!

Господи, как это было для нее важно! В этом деле, при всей своей скаредности, она не имела опыта. Винтишкова вдруг заговорила медовым голосом и даже пригласила нас в кухню. Ненчо схватил котелок побольше и сунул его прямо на середку горячей плиты, бросил в воду брусок и стал ждать, когда закипит. Наконец под крышкой забурлило, и Ненчо тотчас же взял шумовку и отведал, какова похлебка на вкус. Экономова жена пялила глаза. Мы, разумеется, тоже.

— Ну, — пробормотал Ненчо, — начинает пускать сок, наваристая будет похлебка! Однако не мешало бы для цвета положить штучки три-четыре красной свеклы да капусты кочешок для густоты!

Мы думали, что экономова жена обругает Ненчо на чем свет стоит, но — подумайте только! — чего не сделает женщина из любопытства! Она — взяла ключ от огорода: пусть, мол, Вашек идет с ней, там можно будет нарвать всего, что нужно. Едва дверь за ними захлопнулась, как Ненчо прямо к духовке, вытащил сковородку, схватил петуха за ногу и бух в наш котелок.

— Теперь предстоит битва за время! — говорит Ненчо Гонзе. — Стань у окна и глаз с них не спускай! Когда они будут запирать огород, беги к экономовой жене, скажи, что я прошу дать еще две-три штучки сельдерея, петрушки и моркови. А если найдется спелый помидор, так ты его сорви незаметно и принеси тоже!

Мы с Гонзой заняли наблюдательный пост у окна, а Ненчо кинулся, как безумный, к плите и стал совать дрова, чтобы поддержать кипение. Я смотрел на свои карманные часы. Ровно через семь минут тридцать секунд экономова жена с Вашеком покинули огород. Я тотчас подал знак Ненчо.

— Мало! — крикнул он Гонзе. — Нам нужно еще минут десять, не меньше!

Гонза сорвался с места, как паровоз, и задержал экономову жену на середине двора. Теперь шел бой за секунды. Я наблюдал, вытаращив глаза, как Гонза увивается вокруг экономовой жены. Если он не уговорит ее, через полминуты эта ведьма будет здесь и у Ненчо не хватит даже времени отправить петуха обратно на сковородку.

Да будет благословен Гонза!

Клянусь, он уговорил ее и вот уже возвращается с ней на огород, а тем временем на исходе девятая минута. Словом, через семнадцать минут основательной варки Ненчо вынул петуха из котелка, сунул его на сковородку, закрыл раскаленную духовку, и, прежде чем экономова жена вошла в кухню, петух успел даже красиво зарумяниться. Экономова жена опрометью бросилась к духовке. С испуга она даже забыла о нас и, лишь облив жаркое соусом, она смутилась и начала врать: