Знамя, 2008 № 06 - [30]

Под признанием, что она “ненавидела революцию”, Эльза имела в виду не только насилие и жестокость, не только вселение красногвардейцев в их дом, но и внезапную нужду и потерю комфорта. В конце концов, она была избалованной девушкой из хорошей буржуазной семьи! Свободно говорящая по-французски, не искала ли она сознательно иностранных контактов, в надежде, что найдет человека, который поможет ей и матери выехать из России?

Или, может быть, инициатива уехать шла не от Эльзы, а от матери, которая, разумеется, была так же возмущена методами большевиков, как и ее младшая дочь? В течение весны и лета 1918 г. продовольственное положение в стране быстро ухудшалось. Кроме того, стало ясно, что страна идет к полной диктатуре: после того как буржуазная пресса была запрещена сразу после большевистского переворота, летом 1918 г. были запрещены и небольшевистские социалистические газеты. Одновременно началась гражданская война, быстро приведшая к тому, что территория Советской республики уменьшилась до размеров Московского княжества XV века.

На этом фоне многие представители высших классов решили покинуть страну. Среди них были ближайшие друзья Каганов, семья Якобсонов, которые летом 1918 г. уехали в Ригу вместе с младшим братом Романа Сергеем - в то же время как Роман скрывался в деревне из-за своего членства в кадетской партии.

Помимо этих практических соображений, был еще один фактор, повлиявший на решение матери и дочери эмигрировать: Владимир Маяковский, от которого обе были в отчаянии. Эльза проиграла Маяковского своей главной сопернице Лиле, предложение Романа Якобсона она отклонила, к другим кавалерам, таким, как Виктор Шкловский, она была равнодушна; в романтическом плане, таким образом, не было ничего, что держало ее в России, - ровно наоборот.

Что касается Елены Юльевны, она недолюбливала Маяковского не только потому, что он был невоспитан и груб, но и потому, что связь с Лилей, которая была замужем, была в ее глазах глубоко аморальной; противоречие между либертинизмом дочери и тем, что Лилей воспринималось как мещанство матери, стало непреодолимым. С учетом всего этого и Елену Юльевну ничто не держало больше в России. Ее муж умер в 1915 г. и в течение полугодия, прошедшего после захвата власти большевиками, весь ее мир был разрушен и материально, и духовно. Решение эмигрировать облегчилось, разумеется, и тем, что у нее в Лондоне жил родной брат. Если желание Эльзы уехать из Советской России действительно могло быть продиктовано какими-то чувствами к будущему мужу, в случае Елены Юльевны можно не сомневаться в том, что слова в паспорте о “сопровождении дочери” были лишь предлогом: на самом деле она с самого начала намеревалась перебраться в Лондон, чтобы там остаться.

II

Осенью 1924 г. Маяковский жил в Париже, намереваясь оттуда попытаться перебраться в США. 9 ноября он написал Л.Ю. Брик в Москву: “Я уже неделю в Париже но не писал потому что ничего о себе не знаю - в Канаду я не еду и меня не едут […] а ехать ли мне в Мексику не знаю так как это кажется безполезно. Пробую опять снестись с Америкой для поездки в Нью-Йорк”.

Между Соединенными Штатами и СССР не было дипломатических отношений, но между Мексикой и Советским Союзом они были восстановлены в августе того же года. Маяковский поэтому решил въехать в США из Мексики, что ему и удалось годом позже, в агусте 1925 г. Именно этим планом - попытаться попасть в США через третью страну - объясняется не совсем понятная фраза “в Канаду […] меня не едут […]” - фраза, которая в свете недавно рассекреченных документов британских спецслужб становится, однако, менее загадочной.

В феврале того же года первое лейбористское правительство Великобритании под руководством премьер-министра Джона Рамсэя Макдональда признало СССР, и уже 25 марта Маяковский подал в британскую миссию в Москве заявление с просьбой о визе в Канаду и Индию, с остановкой в Лондоне. В заявлении было указано, что цель путешествия - “Путевые и литературные исследования”. В конце апреля 1924 г. Маяковский поехал в Берлин, в надежде оттуда продолжить путешествие по этому маршруту. Истинная цель поездки, однако, явствует из сообщения в газете “Накануне” 20 апреля: “Проездом в Америку прибыл вчера в Берлин Владимир Маяковский”. Но английской визы Маяковский не получил, и около 9 мая он вернулся в Москву, не ведая, что за время его пребывания в Берлине его дело обсуждалось в Лондоне на высшем политическом уровне.

Уже на следующий день после подачи заявления поверенный в делах британской миссии в Москве Роберт Ходжсон обратился с конфиденциальным письмом на имя Макдональда (который был еще и министром иностранных дел) с вопросом - как поступить:

Подано заявление г-а Владимира Владимировича Маяковского, поэта, о визе в Соединенное Королевство. Г-н Маяковский утверждает, что он желает совершить кругосветное путешествие в целях литературных исследований. Он хочет посетить Лондон по пути в Индию и Канаду. Он не известен нашей миссии, но является членом коммунистической партии и, как мне сообщают, известным большевистским пропагандистом.