Знаменитая танковая - [32]

– Бьём все разом, – подсказал замполит и лёг.

Никитин залез в машину. Через минуту пушки врага замолчали. Бронемашина поползла через огороды. Бойцы держались за машиной.

Вдруг бронемашину качнуло, раздался взрыв. Никитину показалось, что машина опрокинулась. Он открыл дверцу, вывалился и пополз. Бронемашина опрокинулась, она загорелась. Никитин полз следом за замполитом. Перебрались через канаву и оказались во фруктовом садике.

– Смотрите, наша тридцатьчетверка! – проговорил замполит.

Танк стоял возле пролома в стене. Никитин приподнялся, всматриваясь. Свистнули пули, и он упал.

– Эй, – закричал он. – Ребята, свои здесь!

В ответ пули взметнули снег. Непонятно было, откуда стреляют.

– Отползай, а то свои же пришьют, – сказал замполит. – Обойдём провал!

И они правильно сделали, что отползли. В доме с проломленной стеной был НП полковника Леонова. Взвод охранения только что отбил атаку со стороны садика. Враги отошли и скрылись, а на их месте появились Никитин, замполит и разведчики.

* * *

Возле пролома стоял танк полковника Шибанкова.

Когда Никитин и замполит пробрались в дом, оба комбрига стояли на коленях. Перед ними лежал план Красноармейского. Полковник Шибанков курил и ругался. Леонов кричал в трубку:

– Двадцатый, переходи на площадь! На площадь! Всем дивизионом накрой шестой квадрат! Туда от железной дороги прорвались! Всем дивизионом бей! – И положил трубку. – Никитин? – сказал он, увидев лейтенанта.

Полковник хотел что-то сказать Никитину, но рядом с домом взорвался снаряд. И совсем близко затрещали автоматы. Шибанков быстро написал что-то на листке блокнота. Вырвал листок и отдал его замполиту.

– Быстро пусть развернутся, – сказал комбриг. И замполит убежал.

– Товарищ полковник! – закричал танкист из пролома. – От канавы опять лезут!

– Много?

– Больше роты! Отходить надо!

Ещё снаряд ударил в крышу.

– Кажется, узнали, что мы здесь, – сказал Леонов.

Через оконный проём Никитин заметил солдат противника, бежавших от деревьев к сараям. Он дал очередь. Солдаты залегли. Прибежал связной Леонова.

– Обходят, товарищ полковник! – доложил он.

– Пошли в машину, – сказал Шибанков и поднялся. Он был ранен. Опираясь на автомат, волочил правую ногу. Через пролом они выбрались к танку. Бойцы отстреливались из окон. Леонов вскочил на танк, подал руку Шибанкову. В это время в угол дома угодил снаряд.

Никитин помогал Шибанкову залезть в танк. Но полковник обмяк, становился всё тяжелее. Он был убит осколком. Шибанкова положили на жалюзи. Танк, стреляя из пушки, пополз к вокзалу. Бойцы под его прикрытием отстреливались.

Спасение командира

К ночи пурга рассвирепела. Тяжелораненых санитары носили к площади. Оттуда на санях сразу же везли к линии фронта. А до неё было ещё километров восемьдесят. На машинах раненых не везли, потому что со стороны фронта отступали по шоссе вражеские части. Они не могли понять, где свои, где советские. Заметив их, обозные сворачивали в степь, объезжали врагов. А на машине по снегу не объедешь.

Ночью танк лейтенанта Геннадия Виноградова привёз в санчасть полковника Лихачева. Бойцы унесли его в дом. Врач осмотрел полковника.

– Перевяжите и сразу в тыл, – сказал он, – иначе погибнет. Потеря крови огромна. Мы ничего не можем сделать. В тыл везите!

Танкисты бросились за обозным. Ни одной лошади поблизости не было. Старшина хозяйственной роты сказал, что все сани ушли, увезли раненых. А новый обоз со снарядами нарвался на вражеские танки. Весь обоз уничтожили.

Во дворе за сугробом танкисты вдруг увидели лошадь. Полковника Лихачева в бригаде все любили. Танкистам подумалось, что старшина почему-то не хочет дать эту лошадь. Один из них выхватил пистолет.

– А это что у тебя? – закричал он старшине. – Пристрелю!

Но лошадь была ранена, стояла на трёх ногах.

– Вы бы на дорогу хоть один танк пустили! – закричал обозлившийся старшина. – Где же нам с лошадьми пробиться? Кого же лошадь сшибёт?

Лейтенант Виноградов бросился к своему танку.

– Ребята, на машину полковника! – закричал он. – Быстро! Бери шубу у обозников! Быстро давай!

Виноградов попытался связаться со штабом корпуса. Но не смог. Радист-стрелок, кроме треска, ничего не слышал.

Полковника завернули в шубу, положили на жалюзи трансмиссии. Трое бойцов с автоматами забрались на машину.

– Десант, держись! – крикнул командир танка и скрылся в машине.

И танк лейтенанта Виноградова, тридцатьчетверка под № 46, понёсся через площадь.

Лейтенант приказал радисту повторять по рации: «Я Виноградов, машина сорок шесть, иду в тыл. На машине раненый полковник Лихачев…»

Танк мчался. Горючее в баках было. Пурга бушевала. Фары были включены. Дорога была пуста. Они промчались уже километров двадцать, когда впереди дважды мигнули фары машины.

– Ответить так же! – крикнул лейтенант водителю.

– Выключить свет? – спросил водитель.

– Не надо! Кто бы ни был – слепи глаза!

Это шла навстречу со стороны фронта вражеская колонна машин. Впереди полз «тигр», за ним ползли крытые и тупоносые штабные машины и санитарные. Мгновения должны были решить судьбу нашего экипажа, десантников и раненого полковника. И если бы наши выстрелили по танку, возможно, «тигр» накрыл бы тридцатьчетверку. Но она только газовала с рёвом. Ослеплённые враги решили, что это их подкрепление идёт с запада к фронту. «Тигр» даже свернул в сторону. И это погубило его и спасло тридцатьчетверку.