Знакомство по объявлению - [15]

— Нормально, — сказала Майя и пошла разогревать ужин.

Поужинав и потрепавшись ни о чем, Майя с Володей перешли в комнату, где он, сразу же усевшись на диван, полез в какую-то книгу и начал что-то искать, а она стала ходить вокруг него кругами, примериваясь, с чего и как начать рассказ о сегодняшней встрече.

— Вов, а знаешь, я с Сережиной женой познакомилась, — наконец сказала Майя.

— Молодец. Ты давно об этом мечтала. Володя оторвался от книги, увидел наконец Майину прическу, но решил не переключаться, а закончить разговор о жене любовника своей жены. «Жена любовника жены» — класс! Эти как бы Володины мысли скакали в Майиной вольнодумной голове. Что было в Володиной, разумной и добропорядочной, знать не дано было никому. Слова же, созданные, как сказал кто-то из великих (Майя напряглась, но так и не вспомнила, кто именно), для сокрытия мыслей, звучали из Володиных уст такие:

— Учти, я с твоим дальнобойщиком знакомиться не собираюсь. И распрощайся со своей идиотской идеей сделать из нас всех шведскую семью.

— Вов, миленький, ну не сердись, нет у меня такой идеи вовсе. Так получилось. — Майя села на колени к мужу, обняла его, положила голову на плечо и замерла. Ждала расспросов.

— Ну и что жена? По физиономии тебе не съездила? Не съездила, судя по всему. И зря.

— Вовусик, хватит. Давай в другом тоне.

— Не могу. Думаешь, его жене приятно было тебя видеть?

— Думаю, что нет, — серьезно ответила Майя. Потом, выдержав нужную паузу, бодро спросила: — Хочешь, хочешь, я все подробно расскажу?

— Нет, Май, не хочу, уволь. Ладно? Только скажи — она красивая? И еще — ты с такой прической была?

— Ну не то чтобы красивая, — готовно откликнулась Майя, пропустив вопрос про прическу мимо ушей, — а симпатичная. Очень хорошее лицо. Мне понравилось. Пожалуй, даже больше, чем хотелось бы.

Майе хотелось продолжать, но Володя прикрыл ей рот рукой, снял с колен и сказал:

— Займись делом. И причешись. Ты же взрослая женщина. И у тебя завтра, если помнишь, лекция первой парой. Настройся-ка лучше на нее. На лекцию то есть.

Однажды, проезжая на троллейбусе мимо кинотеатра «Дружба», Майя увидела афишу: «Адвокат дьявола». Кто-то что-то говорил про этот фильм, предлагал кассету. Но видео (или, как все говорят, «видака») у них не было: как-то все не могли собрать денег на это. Да и, честно сказать, вполне без него обходились.

Володю пришлось уламывать долго. «С ума сошла, бросать дела, куда-то ехать», — ворчал он. Но, как всегда, поддался уговорам.

Майю фильм не просто потряс — выпотрошил. Она вышла из кинотеатра подавленно-отрешенная, не желающая разговаривать ни о чем, а о фильме — тем более. Закинув пару вопросов и получив в ответ огромно-непонимающие глаза жены, Володя сказал: «Ну не знаю, что уж тебя так… Фильм как фильм. Достаточно сильный, но не до такой же степени, чтобы выпадать из жизни». Майя молчала. Молчала, пока ехали в троллейбусе. Молчала, когда пришли домой. Заговорила только после того, как приготовила ужин и пришла за Володей в комнату:

— У нас водка есть?

— Есть. — Володя смотрел заинтересованно и выжидающе: наконец-то сейчас все прояснится.

— Выпьем, — сказала Майя, уже готовая разреветься, но пока еще сдерживающая рыдания, видимо, приберегая их для более ответственного момента.

— А чего ж не выпить! — весело сказал Володя, садясь за стол и наливая Майе и себе водки.

Майя начала плакать, не дождавшись нужного момента. Уливаясь слезами и ответив на вопрос мужа «за что?» — «ни за что», она выпила водку и начала есть. Слезы мешали. И не только слезы. Майя останавливалась, сморкалась в огромный носовой платок. И продолжала — есть и плакать. Володе, кажется, эта картина надоела. Он нахмурился, ушел в себя. Сцену устраивать не стал, вилку не бросил — тоже продолжал есть, старательно и медленно прожевывая омлет с крабовыми палочками и консервированной кукурузой (недавнее изобретение жены).

Наконец Майя заговорила:

— Наверное, нам нужно развестись.

— Молодец, — похвалил Володя. — Главное, все очень понятно, логичная ты моя.

Майя еще больше зашлась в плаче:

— Понимаешь… понимаешь… Твоя оценка фильма — приговор мне. Ты воспринял все так, как должен это принять человек совершенно безгрешный. А ты такой и есть. И как человек, понимающий, насколько плохи все окружающие — и я в частности. Почему плохо мне? Потому что это меня обличают. Меня вывернули наизнанку, меня захотели сделать лучше и чище — не тебя. А ты, такой хороший и благородный, смотришь на это понимающе и снисходительно со стороны.

— Ну что ты разошлась? Что ты разошлась? Мне и близко в голову не могло прийти все, что ты сейчас несешь. Про что ты?

— Я про то, что это мой фильм, для меня! Понимаешь? Чтобы остановить таких, как я. Понимаешь? Все очень четко — у человека есть выбор: деньги, слава, упоение собой или тишина, покой, безвестность. Такие, как я, выбирают первое. Такие, как ты, — второе. Но человек, делающий выбор, не знает, что он делает выбор между дьяволом и Богом. Не знает! Об этом фильм! Но я не хочу! Не хочу, чтобы так! И вообще, я лучше. Лучше, чем ты думаешь обо мне всю жизнь. Ты меня совсем не знаешь… И не понимаешь.