Знакомство категории X - [3]

Сегодня утром Жан-Батист покинул компанию первым, как всегда по средам. Попрощался, взял свой пустой портфель и пошел отметиться у психолога, где, как правило, молчал в течение часа и врач продлевал ему больничный. Вот тогда-то Брюно наклонился ко мне и сказал: «Мне пора на работу». Банальность этой фразы как-то не вязалась с интонацией, с которой он ее произнес; в ней слышалась не просто гордость за то, что он снова при деле, тут было что-то еще — непонятное, вызывающее. Он предложил пойти с ним, если у меня нет других дел, посмотреть, где он работает. Я согласился. Он добавил: «Тебе будет полезно, отвлечешься».

Вот так я и очутился на съемочной площадке. Сидел в углу на каком-то кубе, слева от прожектора. Брюно весь так и светился, посматривая на меня, радовался, что я вижу его в другой обстановке, где его знают, ценят, где он нужен. В перерыве между дублями он подходил ко мне и, красуясь, спрашивал: «Ну, как я выгляжу? Натурально?» Брюно играл роль почтальона, который приносит посылку. Звонит в дверь, ему отвечают: «Войдите». Он входит. Получательница уже сидит верхом на другом почтовом служащем. Он здоровается и говорит, что нужно расписаться за посылку. Она благодарит его и просит не стесняться — одна дырка свободна. Тогда Брюно снимает фуражку и вручает ей «посылку» по полной.

Тут появляется агент по недвижимости — приводит клиентов, чтобы показать квартиру. Эту роль играет Талья. Она спрашивает у тех, с кем пришла, — девушки в поясе для чулок и мужика с седой гривой, — понравилось ли им то, что они увидели. Они говорят: «Да» — и начинают ее раздевать, воодушевившись примером почтовой троицы, и вот уже две команды пыхтят на одной кровати.

Происходящее не помогало мне отвлечься, скорее даже наоборот. Я возбудился, но в этом было что-то ностальгическое, не более того. Приехав во Францию, я спал со всеми женщинами, которые меня хотели, однако по мере того, как падали мои акции, это случалось все реже и реже. А сидеть и смотреть, как играют другие, — это как раз то, что я делаю профессионально на протяжении каждого матча. Брюно подмигивал мне, впечатывая получательнице. Я улыбался в ответ, давая понять, что болею за него и горжусь, не хотел его огорчать, пусть даже для меня в положении наблюдателя ничего нового не было.

И тут с типом, который пришел смотреть квартиру, что-то случилось, режиссер скомандовал: «Стоп». Талья прекратила свои страстные стоны и глянула украдкой, как ее партнер вынимает свой обмякший агрегат. Актер попросил сделать перерыв, уточнив, что все в порядке.

И исчез в своей гримерной. Тем временем гримерша освежила Талье макияж. Через пять минут он вернулся, бодрый, зрачки расширены, прибор в превосходном состоянии, но, как только возобновили съемку, снова сдулся. Режиссер взбеленился, сказал, что актер слишком стар и слаб для такой роли и что ему пора на пенсию. Тот парировал, что он звезда. Кто-то из осветителей предупредил, что, несмотря на перерывы, задержек сегодня не будет. Режиссер поставил актеру ультиматум, тот попросил всех замолчать, оттолкнул участливо тянущиеся к нему руки, проглотил какую-то таблетку и закрыл глаза. Троица Брюно продолжала заниматься любовью вхолостую, косясь по сторонам и ожидая возобновления процесса. Через три минуты звезда развернулась и, сжав зубы, покинула площадку — член так и не встал.

Так как съемочный день нужно было заканчивать, Талья предложила попробовать «того парня в черном». Прошло несколько секунд, прежде чем я догадался, что речь идет обо мне. Режиссер критически окинул меня взглядом.

— Ты в любительском снимался? Свингом балуешься? Справка есть?

Брюно был очень рад за меня. Он растолковывал мне вопросы и сам же на них отвечал: да, да, я тот еще любитель этого дела, групповухи обожаю, справка есть, но я не взял с собой, не знал, что понадобится. Талья заявила: есть у меня справка или нет, а с любителем без презерватива она сниматься не будет. Режиссер заартачился: резинка бликует. Осветитель подтвердил, что придется менять свет. Помощница возразила: по правилам страховой компании я должен быть в презервативе. Режиссер завопил, что работать в таких условиях совершенно невозможно. Сверху спустился какой-то толстяк в пиджаке и начал орать, что он снимает порно, чтобы люди могли расслабиться, а если ему будут морочить голову всякими капризами, то он уволит всех к чертовой матери.

Пока они ругались, Брюно шепнул мне на ухо, что все утрясется: обычные разборки, люди они милые, настоящая семья, и, если я им понравлюсь, то легко смогу, как и он, получать «в черную» в три раза больше пособия. Я плохо представлял, сколько это, но изобразил очень заинтересованный вид. Он был так счастлив, что может поделиться своей удачей. Все разочарования и перенесенные в клубе унижения улетучивались при виде добродушной улыбки безработного, у которого подходил к концу срок выплаты пособия и которому удалось вернуться к нормальной жизни только благодаря тому, что у него получалось возбуждаться по команде.

— Скажете, когда будете готовы, — произнесла растянувшаяся на кровати Талья, прикуривая сигарету.