Знакомая варежка - [30]

«Ну, какое мне дело, как тебя раньше звали, ведь я знаю, какой ты сейчас, и больше мне ничего не надо, — говорят Ерошкины глаза. — Ну, струсил, ну, бывает иногда такое. Главное, что не утаил, а признался. Сам. Дружба сильнее! Она перевесила», — это уже говорят и глаза и руки.

— А вы знаете, что такое кубышка? — неожиданно спрашивает Весна.

Зачем она портит хорошее настроение? Сейчас и вдруг такой вопрос. Будто никто не знает, что такое кубышка. Но Весна не та девчонка, чтобы портить настроение. И она объясняет:

— Кубышка — это жёлтая кувшинка. У неё листья красивые, овальные, по воде плавают. А знаете, какие у кувшинки цветы? Жёлтые, как маленькие солнышки! Это кубышка. Я в книге по ботанике читала.

И всем становится ещё радостней. Молодец Весна. Ведь вычитала же такое про кубышку.

— Идите, идите в колонну, — торопит Ероша.

…На дороге лежат цветы. За всю свою жизнь эта дорога не видела столько цветов. Весь асфальт, где только сейчас проехал он, усыпан цветами. Их кидали в его машину. И машины самой почти не было видно, казалось, что едет по дороге сказочная, великанья охапка цветов. И в ней стоит он. Стоит и улыбается и машет гладиолусами. Такой земной, тёплый, наш великий человек.

На дороге лежат цветы…

Кажется, что он ещё здесь, ещё не проехал мимо. Его улыбка где-то рядом, на балконе. Ерошка не замечает, что из зелёных глаз текут слёзы. И у тёти Наши, и у Виктора Ильича тоже текут, и они тоже их не замечают. Всем кажется, что он ещё здесь. А он и на самом деле здесь. Он здесь, в их родном городе, рядом с ними со всеми. Он в своём родном краю, где родился и вырос.

— А ты заметил, Ерошенька, — говорит сквозь слёзы тётя Наша, — как он обернулся, посмотрел на наш балкон и улыбнулся тебе?

А Виктор Ильич ещё сильнее, чем ветер, лохматит рукой Ерошкин костёр на голове и повторяет то же самое:

— Да, да, он улыбнулся тебе. Именно тебе. Я тоже это заметил.

О маленьких волшебниках и Петькиных друзьях

Сказка, очень похожая на быль

Глава первая — Что было-то! Что было-о…

— Мишка-а-а! Ты проснёшься когда-нибудь или нет? Не человек, а безобразие!

Петька возмущённо тряс за плечи это самое безобразие, которое продолжало храпеть, как испорченный пылесос.

— Мишка! Мишка! Ты опять перепутал? Думаешь, ночь, да?

Мишкина голова моталась в разные стороны. Хозяин её, на всякий случай, обхватил эту голову руками, чтобы она не оторвалась, и продолжал спать.

В конце концов Петька бросил трясти Мишку, и голова его сейчас же плюхнулась на диван, придавив кота, вышитого крестом на подушке. Плюхнулась и неожиданно открыла глаза.

Петька обрадовался.

— Мишка! Что было-то! Что было-о… Сегодня за Волгой…

— Восемнадцать целых и две десятых, — спокойно сказал Мишка.

— Что? — удивился Петька.

— Обязательно, — ещё спокойнее прозвучал Мишкин голос. — Я вчера это решу, а то завтра не смог.

— Ты что, с ума сошёл от спанья?

— В тринадцать ноль-ноль, — подтвердил Мишка, закрывая глаза.

Но этого Петька уже не увидел, потому что вдруг, забыв о Мишке, подошёл к окошку и упёрся глазами в соседний дом. Смотрел он на один из балконов, дверь которого была закрыта. Петька упрямо не отрывал от неё взгляда, ожидая, что она откроется и кто-то выйдет. Но дверь не открывалась. Только на верёвке сушилось знакомое красное платье, и от этого весь дом казался праздничным, как будто сегодня Первое Мая.

И вдруг Петька заметил, что дом тоже на него смотрит. И глаза у дома — разные. Одни светлые — весёлые, другие тёмные — угрюмые.

Тысячу раз в день Петька смотрел раньше на этот дом и никогда ничего подобного не видел.

Над каждым глазом — белая седая бровь. И как это можно было раньше не замечать таких бровей?!

«До чего всё вокруг интересно, оказывается!» — поразился Петька.

— Мишка! — вспомнил он о друге и опять бросился трясти его за плечи, — да послушай, что было за Волгой…

И пока Петька отчаянно будит своего приятеля (а его, кстати, не так-то просто разбудить) вы успеете прочитать, что сегодня было за Волгой.

Глава вторая Лесное знакомство

Петька с интересом глядел на сухую сосновую иголку, которая двигалась по земле, как живая. Вот она обогнула камень, перевалилась через древесный корень, полезла в ложбинку, но вдруг сорвавшаяся с дерева шишка прижала её. Иголка остановилась.

Тут Петька увидел муравья, который торопливо забегал вокруг иголки.

«Это он тащил её?» — изумился Петька.

Муравей был маленький, шустрый, иголка раз в десять или даже в двадцать больше. Во сколько же раз она тяжелее? Как он ухитряется тащить такой вес?

Крохотный силач подлез под шишку, а она повернулась на другой бок, освободила иголку, но придавила самого муравья.

«Всё кончено!» — с ужасом подумал Петька и торопливо отпихнул шишку.

Но муравей был жив. Он вскочил, на миг замер, будто всё ещё не веря в освобождение, и быстро-быстро побежал. Потом вернулся, снова схватил иголку, потащил её.

Петька с уважением расчищал муравью палочкой путь, пока тот не выполз на ровное место.

Тут Петька почувствовал, что устал, будто не муравей, а он тащил на себе огромную тяжесть.

«Чего это я? — подумал он. — Неужели оттого, что целое утро с ребятами грибы искал?»