Знаки и чудеса - [4]
Дешифровка была несколько облегчена тем обстоятельством, что китайский текст надписей был к тому времени уже прочитан и из него можно было узнать имена правителей, создавших памятники, а также название народа, к которому принадлежали эти правители. Вместе с тем следует подчеркнуть, что орхонские эпиграфические памятники не являются билингвами в точном смысле этого слова. Об этом свидетельствовало уже сравнение размеров китайской надписи и соответствующей ей надписи, составленной неизвестным письмом: первая была раза в три-четыре короче второй. Поэтому на пути дешифровщика двуязычных орхонских надписей стояли большие трудности, которые мог полностью преодолеть лишь всесторонне подготовленный лингвист, обладавший обширными знаниями в области различных языков, в том числе и тюркских.
Таким исследователем был датский ученый, профессор кафедры сравнительного языкознания в Копенгагенском университете Вильгельм Томсен, и «25 ноября 1893 г. ему удалось, — говоря словами С. Е. Малова, — уже найти полный ключ ко всему алфавиту этих до того не известных надписей с берегов Енисея и Орхона»[13]. Конечно, столь быстрого успеха в деле дешифровки орхонских надписей В. Томсен мог добиться, лишь опираясь на априорное предположение, перешедшее скоро в уверенность, по мере изучения данных китайского текста этих памятников, что язык, на котором были составлены эти неизвестные надписи, входил в состав группы тюркских языков. Близость тюркских языков между собой — большая, нежели близость языков в пределах индоевропейской группы, — тоже содействовала поразительно быстрому успеху дешифровки В. Томсена. Издатель орхонских надписей русский ученый В. В. Радлов, также исходя из положения о тюркском характере языка надписей, определил к осени 1893 года около 15 алфавитных знаков (из 38). Подобное, отставание В. В. Радлова было обусловлено тем обстоятельством, что он, будучи общепризнанным авторитетом в области тюркской филологии, не являлся вместе с тем специалистом в области лингвистики, подобно его датскому коллеге В. Томсену.
Поэтому читатель настоящей книги должен полностью согласиться с ее автором Э. Добльхофером в том, что дешифровка орхонских надписей — безусловно заслуга В. Томсена. Вместе с тем никак нельзя не возразить автору, когда он приписывает первую интерпретацию больших орхонских надписей также Томсену. Дело в том, что первым интерпретатором этих ценнейших исторических источников был В. В. Радлов, который, ознакомившись с открытым В. Томсеном древнетюркским алфавитом, уже в 1894 году дал первый перевод надписи памятника, воздвигнутого Кюль-тегину его братом (к этому переводу В. В. Радлов приложил древнетюркский текст с латинской и русской транскрипцией). В издании, которое было опубликовано тремя выпусками в конце 1894 года и в 1895 году, был дан второй перевод надписи на памятнике Кюль-тегину, а также перевод других орхоно-енисейских надписей. В. Томсен издал свой перевод лишь в 1895 году. К сожалению, Э. Добльхофер не упомянул о более ранних переводах В. В. Радлова.
Подобную же несправедливость допустил автор настоящей книги, приписав дешифровку угаритских текстов немецкому ученому Г. Бауэру и забыв о заслугах французских исследователей Э. Дорма и Щ. Виролло (глава VI)[14]. Правда, во имя справедливости по отношению к самому Добльхоферу надобно признать, что случаи необъективной оценки в его книге являются исключением.
В последней, X, главе, названной «Завтрашний день дешифровки», автор знакомит читателя с тремя существенными проблемами в области толкования и дешифровки письменных памятников, которые, к сожалению, и до настояще го времени остались еще не решенными: это этрусская проблема, дешифровка письма древних народов долины Инда и, наконец, тайна письма острова Пасхи.
Первая из трех проблем, этрусская, уже веками стоит перед наукой. За это долгое время был окончательно установлен этрусский алфавит и таким образом расшифрована этрусская письменность, однако язык этрусков по-прежнему совершенно не поддается объяснению, несмотря на острый интерес к истории и культуре этрусского народа, столь тесно связанного с великим Римом.
Подобную неудачу пытаются объяснить несколькими причинами. Одна из них — это отсутствие большой билингвы. Однако следует отметить, что и при отсутствии билингв были дешифрованы и объяснены тексты Библа, Угарита, Крита и Пилоса, да и толкование хеттского иероглифического письма протекало в общем успешно, хотя в течение длительного времени наука не располагала обширным двуязычным памятником.
Указывается также на незначительное количество дошедших до нас больших надписей[15]. Вряд ли можно безоговорочно согласиться с подобным объяснением безуспешного толкования этрусских текстов. В самом деле, наука имеет в своем распоряжении не меньше обширных этрусских надписей, нежели так называемых гублских (протобиблских) эпиграфических памятников[16], а последние были тем не менее дешифрованы и прочитаны в сравнительно короткое время французским исследователем Э. Дормом. Стало быть, основная причина, очевидно, таит в себе условия, препятствующие применению той методики, которая в ряде случаев успешно использовалась при толковании текстов, письмо которых было или стало известным. Эта методика предопределяет два способа, из которых первый — так называемый комбинаторный — есть метод объяснения и толкования текста на основании тех закономерностей, которые могут быть выведены из самого текста, хотя и читаемого, но непереводимого. Комбинаторный метод применяется и при дешифровке еще не читаемых текстов, поскольку он покоится на умозаключениях, сделанных при помощи наблюдений над строением различных групп знаков, независимо от их фонетической значимости. Второй способ толкования — этимологический — сводится к сопоставлению слов объясняемого текста со словами предполагаемого родственного языка.
