Знак вурдалака - [75]

— Как не быть, ваше благородие.

Волков снял шляпу и плащ. Прошел в дальний угол и сел за стол. Фельдъегеря только мельком бросили на него взгляд и вернулись к своему ужину и разговору. Вологодский купчика дремал за столом.

Скоро хозяин яма принес ему вина и еды.

— Лошадка ваша в порядке, барин.

— Я утром засветло уеду.

— Велите комнатку изготовить?

— Нет. Я на лавке лягу. А ты посиди со мной. Винца своего испей.

Хозяин не заставил себя упрашивать. Отчего не выпить, коли барин за вино заплатил, а сам пить не желает? Он одним махом выпил кружку и наполнил другую.

— Спасибо тебе, ваше благородие.

— Ты скажи, борода, отчего народу так мало.

— Дак в сии поры завсегда так, барин. Я ведь сей ям больше десятка лет содержу. Это когда коронация была матушки-царицы, то господ много на Москву ехало. Ох, и времечко было! Или, скажем, когда помер император Петр Второй. Тоже в Москву дворяне валили. На похороны значит.

— А ныне и нет никого?

— Кому же ехать? Вот купчишка да господа по казенной надобности. А ты, барин, такоже по казенной? — спросил мужик, осмотрев старый мундир Волкова.

— Вроде того. А в твой ям в последнее время, какие люди заезжали?

— Да разные. Всех не упомнишь, барин.

Волков достал из кармана еще один рубль.

— А ты вспомни, борода.

— Отчего не припомнить? — мужик спрятал деньги в карман. — Коли надобно хорошему человеку, то мы завсегда готовые. Два дни назад были гвардейцы. С охоты господа возвертались и заплутали. На ночь остановились в яме и гуляли до утра. Пять бутылок выпили и заплатили хорошо.

— Что за гвардейцы?

— Преображенского полка. А дней пять назад ехал судейский чиновник.

— Судейский?

— Так он сказал. Но имени я не помню, барин. Сказал, что по судейской части служит и едет по делу.

— Куда ехал? — спросил Волков.

— Дак того он мне не сказал, барин.

— А знаешь ли краткую дорогу до имения Архангельское?

— Как не знать! Есть такая. Коли по ней поедешь, то в три часа на мете будешь. Но самому тебе той дороги не сыскать, барин. Заплутать легко.

— А кто может помочь?

— Дак брательник мой Мирон за рупь покажет тебе путь и через лес проведет. А там и сам доберешься до имения княжеского.

— Коли брательник твой за три часа управиться, то три руля пожалую.

— Тогда утром я его налажу с тобой ехать, барин.

— А скажи, борода, много ли людей твой брательник водил короткой дорогой.

— Это в имение княжеское? Бывало. Не так давно баба одни просила путь показать.

— Баба?

— Красивая стерва. Но по виду не из благородных. Больно проста в обращении. Хотя заплатила хорошо. Не жадная.

— А зачем она ехала в имение Кантемира?

— Того, барин, не знаю. Не по чину нам сие спрашивать. А коли господа сами говорить не желают, то откуда нам знать?

Хроника событий декабря, года 1732-го от Рождества Христова: Село Архангельское. Имение князей Кантемиров.

Хозяин яма не солгал. Утром его брат легко провел Волкова тайным коротким путем через черный лес. И потому в десять часов был Волков уже у дома барского в Архангельском.

— Отворяй ворота! — закричал Степан.

— Кого бог несет? — спросил воротник.

— Чиновник сыскного ведомства Волков! По государеву делу!

— Одну минуту! Сейчас все сделаем!

Воротник принял коня и сказал:

— Погода ныне разыграется, барин.

— Быть метели, — Волков соскочил с седла.

— И не побоялся ты, барин в такие поры скакать. Ведьмы шалят у нас.

— Разберусь я с вашими ведьмами, борода.

Волков зашел в дом и кинул заспанному слуге меховой плащ и треуголку. Хитрый управляющий Тит Ипатыч был тут как тут.

— Прошу вас к огню, ваше благородие. Замерзли с дороги.

Волков прошёл к камину. Расположился в удобном кресле и протянул ноги к огню.

— Ты здешний управитель? — спросил он.

— Я, ваше благородие. Волею барина моего…

— Стало ты за все и в ответе! — перебил Тита Ипатыча надворный советник.

— Ты про что молвишь, сударь? В толк никак не возьму.

— Я, мил человек, не первый год по сыскному ведомству служу. Много повидал на своем веку, таких как ты. Барин твой по заграницам ездит, а ты здесь хозяин полновластный.

— Дак я токмо слуга барина мово. Какой я хозяин?

— Я, Тит Ипатыч, долго болтать не стану. Недосуг мне. Хочу понять, что делается у вас.

— Дела страшные! Силы бесовские, колдовские…

— Хватит! — прервал его Волков. — Я и поверил бы тебе, что бесовские силы действие имеют. Но меня, как только я за сие дело взялся, упекли в подвалы. А стало не бесы играют, но человеки. Все нити обрезали кроме одной. Той, что меня к тебе привела. И коли ты говорить со мной не начнешь по-доброму, я тебя заберу на Москву и к пытке поставлю.

Управляющий пал на колени перед Волковым.

— Не губи, барин! Не своей волей!

— Встань. Садись вот здесь, напротив меня, и говори.

Тит Ипатыч сел на табурет.

— Говори.

— Я только правду, барин. Дух мне явился покойной старухи Кантакузен.

— Чего врешь?

— Вот те крест! Проснулся я от холода могильного. И вижу, что стоит у окна в лунном свете старуха Кантакузен. Я перекрестился, но она токмо засмеялась…

… Лицо у ведьмы было страшное. Глаза навыкате, большие, словно блюдца, и кожа синюшная. А губы алые. Словно в крови измазанные.

— Я пришла за твоими детками, Ипатыч, — сказала она. — И не хватайся за крест свой нательный. То не поможет тебе.