Знак вопроса, 1997 № 03 - [47]

С этого дня девушка начала постоянно стонать, закатывать глаза, морщить лоб. И тогда лицо ее становилось столь уродливым, что все соседи отводили глаза в сторону, чтобы только не видеть его…

Значит, правы старые люди: чем сильнее гонишься за красотой, тем дальше от нее оказываешься».

Той же, что одарена природой, и гнаться ни за чем не надо: «Красивая девушка и в старом платье хороша» (чеченская пословица), «Красавице даже мешок угля не помеха» (татарская).

Одна беда: женская краса, хоть и приковывает к себе сердца, но оказывается самой недолговечной из цепей. Она, печалится японская пословица, несмотря на самые пылкие похвалы, «непрочна как кожа и мимолетна, как цветение розы». И кто знает, может быть, порою слабо связана с сутью женщины, с ее душой!

В одной восточной притче, призванной проиллюстрировать зыбкость земных привязанностей, рассказывается о юноше, который страстно добивался любви круглолицей, пышногрудой и «дивнобедрой» прелестницы. Та же сделала вид, что согласна ему уступить, но с одним условием: влюбленный, чтобы проверить свои чувства, должен провести три года вдали от нее. Стоило ему уехать, как девушка стала регулярно принимать слабительное и рвотное, собирая результаты своего «эксперимента» в двух больших чанах, помещенных в специальную комнату. (Простите за неизящность образа, но я передаю историю так, как она рассказывается. — Ю. Б.)

Прошло три года. Юноша вернулся, гордый тем, что достойно выдержал испытание, и остолбенел на пороге. Дверь ему открыла худенькая, даже костлявая женщина, безо всяких намеков на те округлости, которые он ласкал в своем воображении все эти годы.

— Ты ли это? — воскликнул молодой человек.

— Я.

— Но что с тобою стало? Где твоя былая красота?

— Пойдем, покажу.

И девушка отвела его в комнату с двумя чанами, указав, во что превратились ее некогда пышные формы: «Вот что любил ты на самом деле, думая, что любишь меня».

В притче ощущается дыхание крайнего религиозного неприятия бренной телесности, как чего-то грязного и недостойного. Но есть в ней, как нередко в восточных сказках и историях, простая констатация непрочности, неустойчивости телесной красоты. Констатация, за которой кроются тысячи и тысячи человеческих и прежде всего женских и девичьих драм. Так, сколько у нас в еще более спокойные времена, чем нынешнее, говорилось о женской верности и чести, сколько слагалось песен о женщинах, умевших ждать, «как никто другой». Однако в самом ожидании всегда таится один изъян: черты лица и гибкость стана ожидающей неумолимо преображает Время, а это грозит охлаждением чувств того, о ком она столько думала долгими ночами, и, как следствие — возможным одиночеством, теперь уже на всю жизнь. «Не возвращайтесь к былым возлюбленным, былых возлюбленных на свете нет», — писал А. Вознесенский.

Правда, при определенных обстоятельствах, можно обмануть и время, и мужчину. «Любая женщина, — лукаво замечает японская пословица, — кажется красивой в темноте, издалека или под бумажным зонтиком». Но каждой ясно, что такой обман недолог — до первого луча света. У нас близкая по духу мысль выражена куда прозаичнее: «Ночью все кошки серы».

Так есть ли нечто, что долговечнее нежной кожи, мягкие барханы которой так легко избороздить арыками морщин? Есть. И это нечто — ум. «Красавица радует глаза, умница — душу». Впрочем, даже «красавице ум не помеха», говорит татарская пословица.

Но тут встает простой, на первый взгляд, вопрос: какую женщину мы считаем умной? Арабская пословица недвусмысленно отвечает: «Ум женщины в ее красоте, красота мужчины — в его уме». Словно далекое эхо этой пословицы звучит вроде бы ненароком оброненная мысль тончайшего психолога, французского писателя Андре Моруа: «Неверно, будто мы любим женщину за то, что она говорит. Мы любим то, что она говорит, потому что любим ее».

Думается, что нередко подобное можно отнести и к мужчинам, чей ум, согласно арабской пословице, столь значим, что может заменить или воплотить в себе мужскую красоту. Опережая небольшую главку «Красота и сексапильность», хотелось бы заметить, что и женщины куда более чувствительны к внешнему виду мужчин, чем можно подумать, судя по иным опросам. Просто, на мой взгляд, мужчины зачастую честнее (или, мягче выражаясь, откровеннее). Женщины же, порою отмечая, что они более всего ценят в мужчине ум, на самом деле, того не сознавая, ценят не столько ум, сколько умную внешность. Поэтому-то они так часто попадаются на удочки разномастных краснобаев, а с другой стороны, мы знаем немало умных и даже талантливых мужчин, не пользовавшихся, как, например, Лермонтов, особой благосклонностью женщин. При желании можно пытаться раскапывать какие угодно детали его биографии, но, думается, такие стихи, какие писал он, мужчины, избалованные женским вниманием, не пишут.

Правда, не стоит все сводить только к внешности поэта или кого бы то ни было еще. Тем более что мы потихоньку соскользнули на тему любви и взаимных (либо, увы, безответных) симпатий. На этот счет пословицы сыплются как из рога изобилия; и многие из них похожи друг на друга словно родные сестры: «Красивая ли любима или любимая красива?» — с подвохом вопрошает лакская пословица. На что звучит целый хор недвусмысленных ответов: «Не та красавица, которая красивая, а та, которую любишь» (казахская), «Красива не красивая, а та, которую полюбишь» (каракалпакская, киргизская), «Кто мил, тот и красив» (турецкая). Татарская же прибавляет, что «любовь красоты не требует». В свою очередь расхожая русская берет и того круче: «Любовь зла, полюбишь и козла». Чуть совсем не забыл, что любовь — это отнюдь не только любование, а нечто большее. Да хорошо, что об этом напомнила совершенно прелестная тайская пословица: «Одна лишь красивая внешность не содержит аромата поцелуя». Так что надменным красавицам и дамам чересчур строгих правил стоит призадуматься. Хотя… много ли сегодня таких?