Знак вопроса, 1997 № 02 - [54]
Добавим, что старому русскому слову «список» чужд уничижительный оттенок современного слова «копия». Процесс перевода в иконописи не сопровождается умалением и снижением достоинства копии в сравнении с оригиналом, как это имеет место в других видах изобразительного искусства. Подобно огню, зажигаемому от огня, без взаимного умаления и уничижения, без ущерба и изъяна переводится икона. Поэтому в церковном искусстве нет строгого деления на оригинал и копию. Вся иконопись есть лишь отображение высшего Первообраза, и только во внутреннем единении с Ним обретает каждая икона свою ценность и вечную жизнь. В этом причина неутратности утрат в иконописи. Опираясь своим основанием не на краски и дерево, не на бренное вещество, а на бессмертный и неизменный Первообраз, церковное искусство являет собой вечный неомрачаемый праздник, бесконечное торжество духа над разрушительными силами природы. И чудотворная икона Пресвятой Богоматери Неопалимая Купина, духовно просветившая не одно поколение людей, списки с которой и сейчас можно видеть почти в каждой церкви, — лишь один из примеров нетления и вечной жизни иконного образа.
ИКОНОГРАФИЯ СОФИИ ПРЕМУДРОСТИ БОЖИЕЙ
Слышах прящихся, не единого, ни дву, но многих глаголющих, что есть Софией Премудрости Божия?
Зиновий Оттенский
Софиология — один из сложнейших разделов христианской богословской науки. В XX веке особую остроту приобрела проблема самобытности, независимости существования Софии. Это учение о Софии как посреднике между Богом и миром, известное со времен гностика Валентина, в начале нашего века было развито и углублено видными представителями русского богословия: Владимиром Соловьевым, о. Павлом Флоренским, о. Сергием Булгаковым. Разгоревшаяся вокруг него полемика тем не менее значительно сузила круг софиологических изысканий, потому что прежде вопрос ставился гораздо шире и касался не только проблемы самосущия Софии, но и возможного приложения этого понятия к другим явлениям Высшего бытия: Богу-Троице, Христу, Богоматери, Церкви, святой Софье, душе христианской. На Руси социологическая проблема начала волновать умы уже в XVI веке. Ответ иконописного подлинника, что «Церковь Божия, София, Пречистая Дева Богородица, то есть девственная душа, и неизглаголанного девства чистота, смиренной мудрости истина, имеет над главой Христа. Толк: Премудрость бо Сын и Слово», очевидно, не мог быть принят строгим, требующим терминологической точности богословским мышлением.
Многозначность слова «премудрость» обнаруживается еще в Писании, где апостол Павел употребляет его для обозначения Иисуса Христа, одного из свойств Божества, риторской «премудрости слова». Пророк Исайя пользуется именем «Премудрость» для наречения одного из служебных духов, а деятели времен исихастских споров — для обозначения одной из божественных энергий. В богослужении, согласно «Настольной книге священнослужителя», возгласом «Премудрость!» «молящимся дается указание о высоком значении и глубокой содержательности (премудрости) следующего далее пения и чтения». Со временем проблема приложения имени София все более усложнялась. Прибавилось разнообразие мнений святоотеческой и богословской литературы, гимнографии, литературы иконописных подлинников, церковной археологии, что сделало особенно затруднительным возможность однозначного ее истолкования.
Издавна человек был убежден, что Премудрость — полнота знания о Боге и мире, ведение прошлого, настоящего и будущего — исключительная привилегия Божества. И когда апостол Павел говорил, что «мудрость мира сего есть безумие пред Богом», то тем самым выражал общую для древности точку зрения на скудность и извращенность человеческого знания. Даже эллины, кичившиеся своей культурой, обилием и разнообразием интеллектуальных богатств, предпочитали называть их создателей «любителями мудрости» (философами) и придавали слову «мудрец» (софист) подчеркнуто скептико-иронический оттенок.
Вместе с тем религиозному сознанию старины было чуждо аристотелевское представление о Божестве как существе, коснеющим в своей интеллектуальной исключительности, мыслящим лишь себя одного (Метафизика). Красота, стройность и организованность мира укрепляли веру в участии Премудрости Божией при творении и промышлении о мире, а взлеты человеческой мысли и пророческие прозрения свидетельствовали, что и созданный по образу и подобию Божию человек так же несет в себе искру истинного знания. Дионисий Ареопагит писал: «…воспевая подобным образом в ее запредельности невыразимую, не-уразумеваемую и безумную Премудрость, скажем, что она является причиной всякого ума и разума, всякой мудрости и постижения. Ей (принадлежит) всякий совет, от Нее (возникает) всякое знание и разумение». Из сказанного не следует, что только чистое умозрение — плод человеческого восприятия божественной Премудрости. Дары Ее разнообразны и, наряду с интеллектуальной деятельностью, включают также практическое творчество — и прежде всего в религиозной сфере. Примеры исполненного Духом Божиим, мудростью, разумением и ведением Веселеила — создателя скинии и наделенного мудростью выше всех сынов Востока царя Соломона, строителя Иерусалимского храма, говорят о причастности Софии к живой практической религиозной деятельности.
