Знак вопроса, 1997 № 02 - [29]

Так существуют сирены в действительности или это всего лишь выдумка, порождение человеческой фантазии? Вместо ответа два небольших рассказа.

Как-то, это было недавно, уже в наше время, с проходившего по Красному морю парохода были замечены три человека, которые, судя по всему, потерпели кораблекрушение и просили помочь им. Они «…стояли по грудь в воде на какой-то, вероятно, отмели и сигналили руками». Когда судно подошло поближе, можно было различить, что среди пострадавших была одна женщина с ребенком, которого она прижимала к груди. Капитан судна приказал спустить шлюпку. Однако, когда шлюпка приблизилась к терпящим бедствие, те повели себя несколько странно: все трое дружно нырнули в воду и были таковы. Только их рыбьи хвосты мелькнули.

Моряки без труда узнали в «попавших в беду людях» дюгоней — морских животных из рода сирен. По словам капитана корабля, самка-дюгонь настолько похожа на купающуюся женщину, что он только тогда понял, как и откуда появились все эти легенды и рассказы «очевидцев» о девах моря. Сходство заключается в том, что у самок дюгоней всего две молочные железы. И расположены они, в отличие от большинства животных, не на животе, а на груди. В период кормления детеныша эти железы набухают и становятся похожими на женские груди. А еще у них имеется всего двое ласт — передних. Эти ласты очень подвижны и напоминают людские руки. Вместо задних ласт — хвост, похожий на рыбий. Когда самка кормит грудью детеныша — а делает она это только на поверхности воды, — то, лежа на спине, прижимает его одной ластой к груди точь-в-точь, как это делает кормящая женщина. И даже голову наклоняет к младенцу. Словом, сходство полное!

Дюгони обитают в Красном море, Индийском океане, у побережья Филиппин и питаются исключительно растительной пищей.

Не дюгоня ли поймал Ван дер Стелл? И не потому ли он так скоро умер, что вместо морских водорослей он пытался кормить его рыбой и раками?

А теперь второй рассказ.

На некоторых островах Индонезии до сих пор сохранился такой любопытный обряд. При помощи гипноза дукун (местный шаман) внушает посвящаемому в мужчины юноше, что тот превращается в какое-нибудь животное: обезьяну, петуха или выдру, например.

Побывавшая в тех краях француженка Мэри Оттин сняла документальный фильм, в котором показано, как молодые люди под воздействием гипноза, какого-то таинственного напитка и заклинаний дукуна превращаются в некое подобие выдры. Вот они начинают издавать похожие на свист пронзительные звуки, затем становятся на четвереньки и, проворно перемещаясь, повторяют все движения и ухватки выдр. Затем приступают к охоте. Нырнув в воду, они шарят там руками, будто лапами, в поисках добычи и всплывают, держа пойманную рыбу в зубах. Они и ловят ее, наподобие выдр, только зубами. И что самое важное, могут находиться под водой столько, сколько им необходимо для того, чтобы поймать рыбу. Иногда на это уходит добрый десяток минут. И это без всякой тренировки, под воздействием одного лишь гипноза!

Это говорит о том, что мы далеко еще не знаем всех возможностей и способностей человека.

Так почему нельзя допустить, что в определенных условиях и ситуации человек может и без гипноза подолгу пребывать в воде? И даже жить в ней…

♦ ♦ ♦

А. Ю. Афанасьев ИКОНА — КНИГА ИЛИ КАРТИНА?

Об авторе:

АФАНАСЬЕВ АЛЕКСАНДР ЮРЬЕВИЧ — выпускник Литературного института, член Союза литераторов. Начиная с 1982 года регулярно выступает со статьями о церковном искусстве в «Журнале Московской патриархии», «Науке и религии», «Вопросах философии» и некоторых зарубежных изданиях.

К ЧИТАТЕЛЯМ

Икона живописна, спору нет, эстетические ее достоинства общеизвестны и ставят в один ряд с лучшими произведениями живописи. С самого момента возникновения иконописи ей было присуще безукоризненное чувство цвета, линии, формы. И все-таки прежде всего икона — это предмет культа, а уж потом его украшение. И только в этом контексте могут быть поняты специфика и исключительность иконописного творчества. Именно особая роль иконы в культе потребовала выработки от иконописцев оригинального языка, рода особой знаковой системы, и знание интеллектуального подтекста иконописных знаков, знание правил чтения иконописного языка являются непременным условием объективного восприятия иконописи и просто естественного, уверенного поведения в церковной среде.

Первое и самое главное отличие иконы от картины заключается в том, что она — не земной посредник между земным, а предмет, стоящий на границе между земным и небесным. Она окно, посредством которого горний мир общается с миром дольним, с нами, поэтому персонажи всегда обращены к зрителю фронтально, а в профиль видны лишь Иуда и черти — персонажи, духовное общение с которыми невозможно. Подобным образом пограничное состояние иконописного пространства проявляется во всем: в цвете, линии, композиции, форме.

Икона родилась вместе с христианским культом, но далеко не сразу стала тем полным выражением церковного духовного напряжения, каким мы видим ее сейчас. Иконопись прошла долгим эволюционным путем, и нет уверенности, что принятая сейчас ею форма окажется окончательной. Иконопись сильно менялась, дробилась в зависимости от времени и пространства. За примером далеко ходить не надо: очевидное отличие русской иконы от византийской. Уже в XI–XII вв. в древнерусском искусстве появились композиции и образы, которых византийское искусство не знало. Почитание своих,