Знак вопроса, 1994 № 03 - [66]

«Говорили — не то слово, — объяснял позже Антонио доктору Фонтесу. — То, что я слышал, по правде говоря, с человеческой речью ничего общего не имело. Это было тявканье — на собачье, может быть, и не очень похоже, но другого сравнения я не подберу: настолько это было не похоже на все, что приходилось до этого слышать… Такой вот неторопливый лай с притявкиванием — не слишком звонкий, но и не то чтобы хриплый, то продолжительный, то отрывистый; иногда несколько звуков издавалось одновременно, а иногда все заканчивалось трелью. Но это были именно звуки, животные звуки: в них не было ничего похожего на слоги или слова иностранного языка».

Закончив «обсуждать» Антонио, пришельцы его раздели. Молодой фермер вновь попытался воспротивиться, но «хозяева» дали ему каким-то образом понять, что «они люди вежливые».

Решив, что проще подчиниться, Антонио дал себя тщательно осмотреть. К подбородку его поднесли стеклянную колбу, похожую на кубок с трубочкой-носиком, и провели небольшую операцию, шрам от которой был продемонстрирован доктору Фонтесу и компании. Другую трубочку приставили к боку, и молодой человек увидел, как «кровь медленно поступает в колбу. Когда та заполнилась наполовину, они взяли кровь из подбородка, но уже с другой стороны — видите, джентльмены, здесь такое же темное пятнышко. Когда сосуд наполнился до краев, его убрали. Там, где повредили кожу, очень пекло и чесалось…».

Окончив исследования, пришельцы оставили несчастного Антонио на диванчике. Отдыхать, однако, пришлось недолго: через какие-то трубочки из стен в комнату стал поступать серый удушливый дым. Антонио вырвало.

Через несколько минут молодой человек как будто бы привык к тошнотворной вони: дышать стало легче.

Тут-то и предстала перед ним неожиданная гостья: дверь открылась, и в комнату вошла хорошо сложенная, совершенно обнаженная женщина. По словам Антонио, у нее были большие, слегка косящие вовне глаза, прямой нос, высокие скулы, почти безгубый рот и заостренный подбородок. Гостья тут же оказалась рядом с ним на диване. Перенесенные операции, потеря крови и смущение, естественное в обществе космической дамы, не помешали бразильцу быстро поддаться ее весьма откровенным притязаниям.

Позже Антонио сказал доктору Фонтесу, что пришельцы, наверное, накачали его возбудителем, чтобы вынудить к столь стремительному союзу.

После завершения акта любви в комнате появился один из пришельцев и что-то пролаял женщине. Та, перед тем как выйти, повернулась к Антонио и указала сначала себе на живот, затем в небо.

Мужчина вернул Антонио одежду и выпроводил из аппарата. Очевидно, молодой фермер исполнил то, ради чего здесь оказался.

Если пришельцы и могли быть удовлетворены, получив то, зачем явились, то об Антонио, как вскоре выяснилось, они позаботились куда хуже, чем это могло показаться вначале. На следующий день фермер заболел. У него началась резь в глазах, а на руках и ногах открылось множество язв с плотными, зудящими утолщениями. Через две недели лицо его было усеяно желтоватыми пятнышками. Симптомы эти явно указывали на радиационное отравление или прямое облучение.

Пока пришельцы изучали Антонио, он и сам успел рассмотреть своих мучителей. Наблюдения его стоят того, чтобы привести их дословно: они удивительно точно совпадают с тем, что видели многие другие, но ценны вдвойне, поскольку принадлежат темному крестьянину из бразильской глубинки, который просто не мог прежде слышать рассказов о подобных контактах. Речь его может показаться вам слишком гладкой и грамотной, но не забывайте: мы цитируем перевод британского автора Гордона Крайтона из «Флайин Соусер Ревью».

«(Пришельцы)… были одеты в облегающие комбинезоны из толстой, но мягкой ткани; она была серого цвета, тут и там — черные ленточки. Костюм этот поднимался к самой шее и соединялся со шлемом. Он был того же цвета, но жестче и по бокам поддерживался полосками тонкого металла; одна из них была треугольной и располагалась на уровне носа. Под шлемом было скрыто все, кроме глаз — они глядели через два окошечка, напоминающих линзы очков… Мне показалось, что глаза у них меньше наших, но, может быть, они просто казались такими за стеклами.

Высота их шлема соответствовала двойному размеру человеческой головы. Наверное, внутри там было что-то еще… От самой макушки, прямо из центра, выходили три гладких серебристых трубки, потоньше садового шланга; одна — прямо, другие — по бокам опускались назад и вниз, подкручиваясь вовнутрь ближе к ребрам. Под одеждой я не заметил никаких выступов или бугров; не видно было, к чему трубки присоединены.

Пришельцы носили пятипалые перчатки из толстого материала, что не мешало им крепко держать Антонио и ловко манипулировать трубочками для взятия крови.

У каждого из членов экипажа было нечто вроде круглого щита на груди размером с ананасовый срез, испускавшего время от времени сияющие блики.

Брюки плотно обтягивали ноги и бедра; брюки как бы переходили в ботинки… А вот подошвы от наших отличались: они были толщиной два-три дюйма и впереди загибались вверх; при этом походка у мужчин была очень легкой, и вообще двигались они ловко…»