Знак вопроса, 1993 № 03-04 - [38]

Как же объяснить множество сходных описаний, свидетельствующих об «удлинении» времени в экстремальных ситуациях?

Полагать, что стимулируемые страхом заявители проявили чудеса расторопности, многократно (против обычного!) увеличив скорость проводимых работ или положение тела, видимо, нельзя. Это не согласуется ни с опытом человечества, ни с результатами скрупулезных исследований ученых по выявлению скрытых возможностей организмов для их использования в «большом» спорте. Можно допустить прирост скорости движения максимум на 5–7% за счет гормональной стимуляции организма в режиме стресса. Однако этого явно недостаточно, поскольку в ряде случаев наблюдалось нечто совсем невероятное.

Так, участник Великой Отечественной войны, офицер Федор Николаевич Филатов из города Балашова (Саратовской области) пережил на фронте удивительные мгновения. И снова — ощущение пережито в критической ситуации смертельной опасности.

В бою снаряд упал рядом, и время словно замедлило свой неутомимый бег. «Я четко видел (и никогда не забуду!), — пишет Ф. Н. Филатов, — как таял снег вокруг раскаленной болванки, как по стальной поверхности зазмеились огненные трещины, как медленно начали отделяться и плавно подниматься осколки. Все это происходило бесшумно (!? — Ю. Р.), словно в немом кино… И тут все обрело привычный ритм. Яростно взметнулся столб взрыва, рявкнуло, будто доской ударило по ушам, и я потерял сознание» («Техника — молодежи», 1980, № 3, с.57).

Свидетельство поистине уникально, ибо визуально зафиксированы процессы, обычно не поддающиеся зрительному восприятию из-за кратковременности и чрезвычайно большой скорости перемещения тел, ведь разлет осколков оболочек происходит со скоростью в несколько сотен метров в секунду.

Однако факты существуют вне нашей воли и сознания. Они не нуждаются в наших разрешительных санкциях. Не несут они и ответственности за наше недомыслие, незнание, глупость. Не нам решать, что возможно, а что — нет! Мы обязаны лишь, как послушные ученики, запомнить это и подобные свидетельства и искать ответ. Иного пути нет!

Парадоксальная бесшумность наблюдаемых в состоянии стресса ситуаций (либо невосприятие шумов в этом состоянии?) отмечается и другими свидетелями. Так, в словесном комментарии к документальному кинофильму «Штрафники» Герой Советского Союза, вице-президент Академии наук республики Азербайджан Зия Мусаевич Буниятов, в годы Великой Отечественной войны командовавший подразделениями штрафников, свидетельствует, что во время рукопашного боя… схватка происходит в полной тишине. В ответ на мою просьбу письменно подтвердить сообщение, Зия Мусаевич пишет:

«Рукопашный бой — явление настолько экстраординарное, что об этом стоит писать специальное исследование. Знаете, писать об этом не очень-то просто. Я сам был в таком бою два раза. Первый раз я ни черта не разобрал, все было как в замедленной киносъемке. И тогда я решил, что если снова окажусь в таком бою, то буду специально, так сказать, обозревать происходящее, хотя и могут запросто шпокнуть…

Итак, наступление, атака. Не верьте никому, кто будет говорить, что он ходил в атаку запросто…

С какого-то времени я стал следить за поведением солдат перед наступлением или атакой, и я уже мог определить по глазам даже, жилец он или нет.

Когда подается сигнал на атаку, состояние в момент выброса из окопа… точно такое, каким оно бывает, когда самолет заваливается в воздушную яму, т. е. кишки подпирают к горлу и где-то в районе селезенки становится жутко холодно. Ведь стреляют же!

Но как только вылез, заорав что-то вроде „За мной!“, вокруг все становится тихо, т. е. для меня тихо. Я все вижу и многих вижу, вижу, как рвутся снаряды и мины, как падают люди, но кругом… тишина!..

Знаете, во время атаки становишься увертливее, проворнее, ловчее и силы прибавляются. Через забор можешь перемахнуть, довольно высокий, без особого труда, через ров, канаву.

Наверное, этот инстинкт самосохранения от природы».

Отсутствие шумов и другие парадоксальные сопутствующие эффекты отмечает и В. М. Медведев из Севастополя. Он пишет в письме: «В 1973 году я работал на заводе вместе со своим братом. Работали мы на большом сверлильном станке (марку не помню), сверлили в стальных плитах 300 x 300 x 20 см отверстия D32. Станок работал со скоростью 260 об/мин. Я стоял справа от станка у штурвала, а брат подставлял плиты. Он находился прямо перед станком слева от меня и работал в рукавицах, хотя я и предупредил его, что это опасно. И вот в какой-то момент, когда брат подставлял очередную плиту, я вдруг увидел, как он слегка коснулся сверла тыльной стороной правой руки. Сверло каким-то непостижимым образом как бы приклеилось к рукавице и медленно-медленно стало наматывать рукавицу. Брат попытался правым плечом надавить кнопку „грибок“, но промахнулся. Сверло продолжало медленно вращаться и выворачивать ему руку. Тогда он попытался надавить на грибок левой рукой, но уже не дотянулся, поскольку его начало затаскивать под станок. И я стою и все это спокойно наблюдаю. Я еще подумал: „надо было сразу левой рукой, а не плечом“. Потом медленно поднял руку и надавил на кнопку. Сразу ворвался шум и грохот цеха, а ушел он как-то незаметно (выделено подчеркиванием автором письма. — Ю. Р.), а рука у него потом распухла и сильно болела. Я еще тогда подумал, что, для того чтобы оторвать руку на таком диаметре сверла, достаточно 1, ну максимум 2 оборота, а ведь, когда я нажал на кнопку, сверло провернулось примерно на 1/2, я это хорошо видел. Если посчитать, то это заняло примерно 1/8 — 1/9 секунды, а субъективно длилось секунд 25–30».