Знак убийцы - [75]

— А вы знаете, кто подтолкнул меня к религиозному предназначению, Питер? — Марчелло Маньяни повернулся к коллеге. — Мой отец был священником.

— Простите?

— Моя мать влюбилась в священника своего прихода. Они страстно полюбили друг друга. Конечно, они не могли афишировать это. Вы представляете себе — в Италии! — кюре, часто посещавший девицу… Но когда она забеременела, языки развязались. Епископ призвал моего отца и поставил ему условие: либо он сложит с себя духовный сан и женится на моей матери, либо его отошлют в приход на другом конце страны. Я уверен, что он искренне любил мою мать, но он не мог отказаться от своей духовной миссии… Я иногда видел его, когда он навешал нас. Мать представляла его мне как друга семьи. И уверяла меня, что мой отец умер, когда она была беременна. Но однажды, когда мне было уже пятнадцать лет, сказала мне правду. Странно, но эта весть вызвала у меня только чувство гордости. За нее и моего отца тоже. Постепенно мысль о религиозном предназначении овладела мной. Словно мне написано было на роду пойти по стопам того, кто дал мне жизнь. Я был хорошим учеником, очень способным к наукам. Поступив в семинарию, я продолжил занятия физикой. В отличие от моего отца мне не пришлось выбирать. Мне удалось сочетать мои духовные поиски с научными исследованиями. Но сегодня, увидев этого несчастного парня, я словно получил некое послание. Словно пришла моя очередь делать выбор. Словно Бог говорил мне: «Веришь ли ты еще в Меня?» И я, право, не знаю, что ответить.

Осмонд был смущен и тронут исповедью отца Маньяни и отметил уже в который раз, сколько людей, даже самых убежденных, далеко не однобоких в своих суждениях, мучимы душевным надрывом и сомнениями.

Они снова пошли вдоль нефа, украшенного витражами.

— До сегодняшнего дня мне удавалось примирять эти два призвания… в моих глазах погружение в законы науки давало мне лишь дополнительные основания восхищаться совершенством Божественного сотворения мира. Как получилось, что Вселенная так гармонична? Планеты вращаются одна вокруг другой ровно и постоянно, без устали, и эта крошечная точка, затерявшаяся в бесконечности. Земля, где стала возможной жизнь… Как не восхищаться таким чудом? — Марчелло Маньяни покачал головой при виде водосточных труб, гримасничающих чудовищ, навсегда украсивших фасад Божьего дома. — Но если Отец послал нам Своего Сына, чтобы спасти нас, почему Он оставил в сердцах людей зло? Мы заслужили это?

Осмонд не знал, что ответить. Сцена, свидетелем которой стал его коллега, должно быть, была особенно устрашающей, чтобы повергнуть его в такое отчаяние. Однако не могло быть и речи о том, чтобы опустить руки, в то время как они, возможно, уже на пути к объяснению этой такой хладнокровной резни. Американец дол го думал, прежде чем ответить, понимая, какое впечатление может произвести на собеседника его ответ:

— Святой отец, вы знаете мои воззрения на религию… но позвольте мне рассуждать как ученому. Как и я, вы знаете, что природа действовала в результате опытов и ошибок, это убедительным образом проиллюстрировал Дарвин. Но она произвела также странные вещи. Эти странности, нарушают ли они ценность невероятной теории Дарвина? Нет. Как говорят французы: «Исключение подтверждает правило». Мы видим сейчас человеческую извращенность, только и всего. И не надо винить в этом вашего Бога.

— И это говорите мне вы, Питер?

— Нет, это говорит профессор Осмонд. И я позволю себе напомнить вам основы экспериментального метода. Если они относятся к науке, почему их нельзя отнести и к религии?

Итальянец улыбнулся. Он кивнул и потом долго смотрел на сияющий силуэт собора Парижской Богоматери.

Они пошли в «Мюзеум» по набережным Сены. Осмонд рассказал отцу Маньяни о том, чему стал свидетелем в Научном обществе.

— Теперь я уверен, что вы правы. Руайе из их клана, так же как и Матиоле. Я окончательно убедился в этом, когда во время пресс-конференции увидел еще одну представительницу его. Вы знаете Кароль Фриман?

— Руководительницу Центра религиозных исследований в Техасе? Она здесь?

— Вот именно. Когда она увидела меня, она… как это сказать…

Он развел руками. Отец Маньяни тотчас подсказал:

— Смылась.

— All right!

Отец Маньяни сосредоточенно нахмурился:

— Вот это вызывает беспокойство… но, пожалуй, и объясняет появление в Париже Тоби Паркера.

— Значит, как мы и предполагали, выставка алмазов — не единственный повод для его визита. У него в Париже еще встречи. Вы знаете «Белое верховенство»?

— Только по названию.

— Мы думаем, что Кароль Фриман их глава. Эти экстремисты выступают за восстановление западного общества в белой и христианской Америке. Они требуют обязательного религиозного образования в школе, надписи десяти заповедей в судах и мечтают снова установить расовую сегрегацию, если это потребуется, силой.

— В общем. Ку-клукс-клан.

— Но намного более опасные. «Белое верховенство» вербует своих членов среди элиты: врачей, инженеров, ученых… Они опираются на желание вернуться к традиционным ценностям, восхваляемым ультраконсервативным флангом Рейгана и Буша. Но им всегда не хватало источников финансирования. И тут возник Тоби Паркер… Он, по слухам, обеспечивает им финансовую поддержку и значительную — в средствах массовой информации.