Знак убийцы - [23]

Превозмогая дурноту, она тихонько постучала в дверь лаборатории профессора Сервана. Дверь со скрипом приоткрылась. Она позвала:

— Профессор Серван?

Никакого ответа. Она сделала несколько шагов, вошла. Там была еще более странная атмосфера. Десятки вскрытых моллюсков, осьминогов, кальмаров, спрутов плавали в желтоватой жидкости с чудовищным запахом. Леопольдина почувствовала тошноту. Помещение было явно вредно для здоровья: старые металлические шкафы гнулись под тяжестью книги папок, краска на стенах потрескалась, длинные ржавые полосы разрисовывали эмаль раковины. Потолок был покрыт пятнами сырости, а пол — хлопьями пыли. Установки и инструменты для научных работ, напротив, были ультрасовременные: стерилизатор инструментов, центрифуга, спектрофотометр, логический контроллер — все было новенькое и хранилось в отдельной комнате, отгороженной пластиковой занавеской.

Леопольдина бросила взгляд через потрескавшееся стекло окна. Вид отсюда был довольно красивый, на зверинец. Там она увидела Норбера, ведущего группу посетителей от вольера к вольеру и демонстрировавшего свою немыслимую страсть к живой природе. Можно было не сомневаться, что он намеревался поделиться с ними и своей концепцией защиты животных! С его точки зрения, поскольку в цепи живого существует преемственность, абсурд, что человек презирает животное, использует его как какой-то предмет, вплоть до того, что сводит его существование к индустриальному скотоводству или объекту для фармацевтических изысканий. В этом нет логики. Даже хуже, это негуманно. Часто Норбер в возбуждении затевал в аллеях Ботанического сада долгие дискуссии с Теодором Моно. На закате своей жизни известный ученый, который разделял его убеждения, щедро давал ему советы и сыпал одобрительными словами, заверяя, что будет поддерживать его в работе. Норбер, неутомимый единомышленник «Гринписа» и многих других экологических обществ, неустанно защищал свои идеи и даже имел некоторые трудности с правосудием — какая-то темная история с бесцеремонным вторжением в лаборатории космических исследований.

Леопольдина вздрогнула. Она только сейчас заметила немного в стороне от группы экскурсантов высокую фигуру Иоганна Кирхера. Она вздохнула: этот мужчина производил на нее необыкновенное впечатление, во всяком случае, он как-то странно завораживал ее. Ее и многих других женщин…

Но Леопольдина взяла себя в руки: она здесь не для того, чтобы грезить. Она оглядела лабораторию. Взгляд ее остановился на книжных полках и ряде переплетенных в кожу томов: «Генеалогия морали» Фридриха Ницше, «Левиафан» Томаса Гоббса, «О происхождении нравственных чувств» Поля Ре, «Основы психологии» Герберта Спенсера… Эти книги — из запасников ценных книг. Почему они здесь? Она сняла их с полки, остальные принадлежали библиотеке отдела биологии. На письменном столе она обнаружила небольшой, in octavio,[25] томик с латинским названием: «Collectiones ex Novo Lumine Chymico quae ad Praxin sectant — Collectioum explicationes»[26] Исаака Ньютона. Она отложила в сторону стопку книг и перелистала его: там были странные описания химических экспериментов, причудливые рисунки и математические опыты. Под этими набросками она прочла: «Воздух порождает Железо или Магнит, и это обнаруживает его. Так же и отец его Солнце (Золото), а мать Луна (Серебро). Это то, что носит ветер в своем чреве: то есть Растительная соль Щелочь или Арманьяк, спрятанная в чреве Магнезии (или Стибины)».

Она нахмурила брови и полистала чуть дальше: «Лучшая вода получена благодаря власти Нашей Серы, которая скрывается в Сурьме. Поэтому Сурьма была названа древними Ариес, ибо Ариес есть первый Знак Зодиака, в котором Солнце начинает становиться пылким и в котором Золото особенно пылает в Сурьме». Что означает эта абракадабра?

Резкий голос неожиданно заставил ее вздрогнуть и опустить томик.

— Что вы делаете в моей лаборатории? Кто разрешил вам войти?

Солидного вида мужчина с седыми волосами и неприветливым лицом с суровым видом разглядывал ее. Он отобрал у нее томик Ньютона и сунул его в карман своей черной вельветовой куртки.

— Профессор Серван, — пробормотала Леопольдина, — я хранительница библиотек и пришла…

— Вас прислала Эмбер, не так ли? Сразу же вам заявляю, я не обязан отчитываться перед этой женщиной. Стоило мне отлучиться на две минуты, как она уже засылает ко мне своих шпионов… Немедленно уходите.

— Профессор, у вас здесь находятся книги, числящиеся за Центральной библиотекой, которые всегда должны быть доступны. Я хочу знать, по какому праву…

— А вы, по какому праву вы приходите мешать мне работать? Эти книги мне нужны. Вам этого достаточно? Сейчас из-за вас у меня нарушится процесс миграции протеинов. Убирайтесь отсюда, ради Бога!

Но Леопольдина Девэр была не из тех людей, которые отступают. Она встала перед ним подбоченясь, глаза ее метали молнии.

— Я запрещаю вам говорить со мной таким тоном! Вы прекрасно знаете, что не имеете права выносить книги из хранилища! Здесь им не место, и я не уйду отсюда без них! Если же вы будете стоять на своем, я потребую от дирекции «Мюзеума» начать процедуру расследования против вас!