Знак убийцы, или Приговоренные грехом - [22]

Герасюк, постояв в раздумье на развилке парковых тропинок, в конце концов направился к флигелю, решив ещё немного пообщаться с рабочим Сомовым, но дверь комнаты того была заперта.

На его стук открылась соседняя дверь, из которой выглянула женщина с полотенцем на голове:

– Так он у себя в мастерской, это в подвале дома, – она махнула куда-то рукой и скрылась за дверью.

– И в самом деле, у него же рабочий день! Вот растяпа! – пробурчал Герасюк.

Зайдя с тыльной стороны здания, он сразу же увидел вход в подвальное помещение. Возле него большой грудой лежали расколотые поленья, и лохматый здоровый парень складывал их в поленницу.

– Товарищ, не скажете, где работает Сомов?

Парень показал рукой на дверь подвала, к которой вели каменные ступеньки.

Герасюк направился туда.

Сомов сидел у большого стола и точил какую-то деталь. Увидев гостя, он с радостью отложил железку в сторону и пошел навстречу тому.

– О, Петр Леонидович! Ты каким ветром сюда? – Сомов пожал протянутую руку эксперта.

– Да вот, решил продолжить общение, скучновато там, наверху, – Герасюк показал пальцем на потолок.

– А-а, понимаю, понимаю!.. Да уж, не все могут принять предложенное «лечение», – Сомов засмеялся. – Ну, что ж, проходи, попьём чаю! С пряниками! Моими любимыми, – он достал из небольшого подвесного шкафчика плетеную корзинку с двумя большими булочками и розовыми пряниками.

Герасюк с удовольствием принял приглашение.

В помещении было тепло, в углу трещала дровами огромная печь, которая отапливала все помещения санатория. Возле неё у стены была сложена большая поленница дров.

– Что за парень там, во дворе? – поинтересовался Герасюк у Сомова.

– Истопник, он немного того, не в себе, – Сомов покрутил пальцами у виска.

– А не опасно? Всё-таки печь, огонь… – с сомнением спросил Герасюк.

– Не-ет, он тихий, дисциплинированный, уже несколько лет работает, и днем, и ночью. И ест и спит на рабочем месте. До этого был здесь пьянчужка, так вот с тем было опасно, а этот… Не-ет, – повторил Сомов.

– А я видел наверху камины. Их он тоже топит? – спросил Герасюк.

– Нет, что ты! Отопления и этого вполне хватает! – Сомов кивнул на печь. – Кухня отапливается сама, электричеством. А камины так… Больше для красоты. Остались со времен графа. Правда, некоторые отдыхающие иногда балуются, для куража разжигают.

– Но ведь дымоходы… – начал было Герасюк, но Сомов его опередил.

– Дымоходы постоянно прочищаются, это в целях пожарной безопасности требуется. С этим у нас строго. А почему ты спрашиваешь про отопление?

– Знаешь, как-то меня зацепили эти смерти… Странно всё это… Вот я и подумал, а что если из-за каминов всё случилось? Вдруг они задохнулись, те люди? Не хочется попасть в такую же ситуацию.

– А ты и не попадёшь, – глаза Сомова вдруг потемнели, и на щеках заиграли желваки. – Ты ведь признался, что тебе не по душе порядки Руфины. Они и нам не по душе. Только работа есть работа. А за тех не переживай, они заслужили такого конца…

– Что-то ты уж больно жестко! Тебе не кажется, что смерть должна без нас распоряжаться жизнями?

– Не кажется, – в голосе Сомова послышались стальные нотки. – Да она и распорядилась сама…

– Слушай, Игорь Васильевич, тебе что-то известно? Что тебя так злит?

– Известно лишь то, что и всем, а злит меня поведение всей этой развратной толпы! Хозяева жизни, мать их!.. – он замолчал, потом схватил папиросу и нервно закурил. – Девчонку, я уверен, кто-то из них утопил. Иван… В общем, один человек видел, как какой-то мужик пошел в тот вечер за ней. Не просто же так? Только Руфина приказала всем нам молчать. Конечно! У них же партбилеты и высокие должности! А это, знаешь, что? – Сомов приблизил свое бледное лицо к Герасюку.

– Что? – немного ошарашено спросил тот.

– Сытая, беззаботная, обеспеченная жизнь себе, всей семье! А потом безбедная старость! Ты коммунист? – Сомов схватил Герасюка за лацкан пиджака, но, опомнившись, отпустил и разгладил ткань.

– Вообще-то, да, но я получаю только зарплату, правда неплохую и иногда премии, – Герасюк решил сразу отсечь все последующие вопросы о своем благополучии.

– А они – не только зарплату! У них есть и другие средства обогащения, за которые простые люди сидят годами на нарах, а эти… – Сомов махнул рукой. – Ладно! Не будем о них!.. И прости, если что…

– Хорошо, хорошо! Я всё понимаю! Сам иной раз своими бы руками таких!.. – Герасюк изобразил красноречивый жест. – А электричеством у вас кто занимается?

– Ты как милиционер – что да как? – усмехнулся Сомов. – Уже материал для журналиста собираешь?

– Ну, все мне про него в уши дуют! Такое впечатление, что вы только и ждали, когда он приедет, чтобы напичкать его какими-то фактами. Ну, он ладно, а я-то что?.. Он мне не друг, не приятель! Правда, мужик он вроде неплохой! И может быть, действительно, следует разворошить это гнездо?

– Да что толку? Они другое место для своих развратов отыщут! – обреченно покачал головой Сомов.

– А партбилеты? А должности? За это зубами будут цепляться!

– Вот именно, и прибьют где-нибудь журналиста, если узнают, что он факты против них собирает.

– И то верно! – кивнул согласно Герасюк. – Ну, человек он взрослый, самостоятельный, пусть поступает по своему разумению. Давай уж чай пить, что ли? А то пригласил, а сам ругаешься, – своей улыбкой Герасюк попытался разрядить напряженность, висевшую в воздухе.