Знак с небес - [2]

Она пощупала пульс Карла, затем профессионально заглянула под верхние веки.

— Легкая дурь, вот и все, — сказала она, поразив Карла сверкнувшим розовым языком. Но впрочем, это удивило его меньше, чем говоривший Бранд, поскольку розовый рот в черном лице больше соответствовал его опыту, чем какой угодно рот в серебряном лице. — Его можно отправлять в клетки хоть сейчас.

Клетки?

— Сначала демонстрация, — рассеянно бросил Бранд, находившийся теперь вне поля зрения.

Карл попробовал слегка повернуть голову и обнаружил, что его головная боль представляет собой всего лишь слабую боль в одном ухе, непонятно откуда взявшуюся. Это движение также показало ему размеры комнаты, которая не превышала обычной жилой комнаты — примерно двенадцать на тринадцать футов — и была выкрашена в почти белый цвет. Кое-где стояли какие-то электронные приборы, но не больше, чем Карл видел на хатах у некоторых знакомых хай-фай фэнов, и на его взгляд, немногим более интересные. В углу виднелась складная койка, очевидно такая же, как та, которую сейчас занимал он. Над овальной металлической дверью — единственным, что соответствовало образу корабля — находился циферблат, большого барометра или часов, но цифр с того места, где он лежал, разобрать было нельзя, они были слишком малы и слишком близко расположены.

Вновь появился Бранд. Спустя мгновение блестящая черная женщина по имени Лавель встала в нескольких футах позади него и слева.

— Я хочу тебе кое-что показать, — сказал Бранд Карлу. — Ты можешь догадаться, просто по нашему виду, что тебе не стоит на нас кидаться… нападать на нас. Ты врубаешься… ты это понимаешь?

— Ясное дело, — согласился Карл, с несколько большей готовностью, чем намеревался. Не очень здорово для первого слова.

— Ну, ладно. — Бранд положил руки ему на бедра, чуть ниже пояса, и как будто слегка напрягся. — Но в этом заложено гораздо больше, чем ты поймешь сейчас. Смотри внимательно.

Мгновенно, серебряный человек и Лавель поменялись местами. Все произошло так неожиданно и без всяких промежуточных стадий, что в первую секунду Карл даже не заметил того, что ему показали. Ни один из двух металлических людей даже не шелохнулся. Просто каждый из них стоял там, где раньше стоял другой.

— А теперь… — сказал Бранд.

Моментально, он оказался на прежнем месте, а поблескивающая черная женщина — ух, какой сексуальный прикид! — стояла далеко у овальной двери. И вновь, ни шепота, ни намека, ни малейшего движения в комнате.

— И еще раз…

На этот раз результат был намного более ошарашивающим. Казалось, что металлические чужаки переместились, но через секунду Карл сообразил, что переместились не они, а он. Перемена оказалась такой резкой, что ему на мгновение показалось, что они — все трое — находятся в другой комнате; даже стрелки на циферблате казались другими. Но на самом деле, произошло всего лишь то, что он теперь находился на другой койке.

Эта перемена разрушила гипотезу, которую он только-только начал строить: что металлическая кожа или костюмы дают возможность Бранду и Лавель меняться местами или перепрыгивать куда угодно, с помощью какой-то телепортации. Если дело обстоит так, то Карл мог бы просто стянуть один из этих блестящих костюмов, а потом, раз! и…

…И без всякого костюма, черного или белого, он лежал на другой койке, погребенный под развалинами своей теории и чертовски напуганный. На экране электронно-лучевого осциллографа, находившегося теперь в его поле зрения, пульсировали извилистые кривые, не иначе, показывавшие с абсолютной точностью, до какой степени он напуган; он всегда подозревал, что подобные приборы могут читать его мысли. Это подозрение обратилось в ярость и унижение, когда Лавель взглянула на дисплей машины и рассмеялась понижающимся арпеджио, как колоратурное сопрано.

— Он выводит мораль, — сказала она.

— Возможно, — согласился серебряный человек. — Однако, на сегодня хватит. Пора перейти к следующему предмету. Теперь можешь встать.

Последняя фраза, как-будто, адресовалась Карлу. Он на мгновение замер, непроизвольно ожидая, что либо металлические люди, либо комната либо он сам — исчезнут, но поскольку совсем ничто не изменилось, он осторожно соскользнул на пол.

Взглянув на свои ноги, а затем переведя взгляд выше, насколько возможно, чтобы не показаться тщеславным, он обнаружил на себе те же стоптанные кроссовки и грязные джинсы, которые были на нем во время велосипедной поездки с толпой Хоббитов, разве что и одежда и сам он под ней, оказались тщательно выстиранными. Это открытие его оскорбило, но не очень сильно. Неужели между той экспедицией на Телеграф-хилл и нынешним кошмаром действительно не было других событий?

— Я нахожусь на корабле? — спросил он. Ему стоило труда произнести эту фразу.

— Разумеется, — сказал серебряный человек.

— Но я так и не присоединился к официальной партии — во всяком случае, мне кажется…

— Никто не поднимется на борт с официальной партией, Джек. Мы отобрали немногих на свой вкус из тех болтунов, которых назначили ваши люди. Остальным придется дожидаться всю жизнь.

— Тогда что мне…

— Слишком много ответов, — оборвала его Лавель.