Знак - [39]

Айджа тоже разглядывал обстановку Оружейной. И складывалось впечатление, что он ее узнает. Уж не почудилось ли мне в его зрачках нечто знакомое, когда он смотрел на ступени, ведущие на помост?

Ризек кивком приказал Васу убрать ногу с шеи Акоса. Стюард повиновался. Лежащий Акос следил за Ризеком. Тот присел рядом.

– Ты краснеешь столь же легко, как в детстве? – мягко спросил он Акоса. – Или наконец перерос?

Акос скривился.

– Ты никогда не оскорбишь меня глупой попыткой сбежать, – добавил Ризек. – А в наказание за твою неудачную попытку, я буду кусок за куском забирать память твоего брата, пока он не перестанет быть тем, кого ты хочешь спасти.

Акос прижался лбом к полу и отвернулся.

И неудивительно. Айджи Керезета, считай, больше не было.

13. Кайра

Я не приняла снадобье. Позволить Акосу приготовить отвар я не решилась, а в своем собственном умении уверена не была.

Вернувшись в комнату, я нашла подаренный Акосу кинжал. Он лежал на подушке. Наверное, Ризек оставил мне нож в качестве напоминания.

Акоса я заперла в его комнате.

После того случая в Оружейной мы с Акосом перестали разговаривать.

Праздник Побывки шел своим чередом, и я была вынуждена находиться рядом с братом, безмолвная, покрытая тенями. Акос тоже находился поблизости, его прикосновения были холодны и безразличны, а взгляд – отсутствующим. Каждый раз, чувствуя его руку, я вздрагивала: доверие исчезло.

Большую часть дня я проводила в амфитеатре, сидя бок о бок с братом. Публичные бои – наша давняя традиция. Раньше это были своего рода спортивные мероприятия, но шотеты, которые принимали в них участие, оттачивали и свои воинские навыки. В те времена мы считались слабаками, презираемыми обитателями галактики. Теперь, в период семидневного Праздника Побывки, бои стали законным способом бросить вызов любому человеку и драться – пока противник не сдастся или не погибнет.

Однако вызывать на поединок того, чей социальный статус выше, нельзя. Статус определялся Ризеком или его доверенным лицом. В результате люди, желая спровоцировать высокопоставленных врагов, нападали на их друзей или близких – тем просто приходилось принимать вызов.

Постепенно бои становились все беспощаднее и кровавее.

Мои сны наполнились смертью, и смертью же полнилась моя явь.

Следующий день, после того как мне исполнилось шестнадцать, был кануном отправки корабля на Побывку.

Ризек начал замещать воспоминания Айджи Керезета своими меньше недели назад, и тогда же Акос получил броню, заработанную им в армейском лагере.

Я закончила пробежку в спортзале и теперь ходила из угла в угол по комнате, успокаивая дыхание. По шее струился пот. В дверном проеме возник Вас, постучал ногтем о косяк, привлекая мое внимание. В руках он держал отполированную броню.

– Где Керезет? – спросил стюард.

Я провела его до комнаты Акоса, отперла замок. Акос сидел на кровати и, судя по мутному взгляду, опять накачался тихоцветами. Он прятал их в карманах и жрал сырыми, лепесток за лепестком.

Вас бросил Акосу броню. Тот поймал обеими руками и, держа так, словно она могла разбиться, осторожно погладил темно-синие пластины.

– Мне сказали, ты заработал доспехи во время учений в лагере Вакреза, – сообщил Вас.

– Как мой брат? – сипло спросил Акос.

– Отлично. Его можно не запирать. Он торчит в своей комнате добровольно.

– Ложь. Этого не может быть.

– Уйди, Вас, – велела я.

Я нутром почуяла нарастающее напряжение и не хотела узнавать, во что оно выльется. Вас с любопытством покосился на меня, поклонился и убрался восвояси.

Акос поднес броню к свету. Ее сделали специально для Акоса, и она могла послужить парню в течение многих лет. В ней были продуманы мельчайшие детали, начиная от ремешков-фиксаторов и гибкой кирасы и заканчивая дополнительной накладкой на животе (правда, Акос всегда забывал про нее, когда мы тренировались). На правом плече имелись ножны, чтобы можно было извлечь оружие левой рукой.

Большая честь носить броню, особенно в столь юном возрасте.

– Ладно, сейчас я тебя запру, – пробормотала я.

– Есть ли способ исправить то, что делает Ризек? – невпопад спросил Акос.

Казалось, ему не хватает сил даже на то, чтобы встать. Я помедлила, прежде чем решила ответить.

– Нет. Разве что попросишь Ризека вернуть обратно все воспоминания, и он окажет тебе любезность, вняв твоей просьбе.

Акос поднялся, надел броню через голову, попытался затянуть первый ремешок на груди, поморщился и помотал рукой в воздухе. Я знала, что жесткие ремешки сделаны из того же материала, что и броня, поэтому справиться с ними было совсем непросто.

Я взялась за ремешок и, подтянув Акоса поближе к себе, принялась застегивать броню. Мои пальцы привыкли к такой работе и огрубели.

– Я не хотел тебя в это втягивать, – тихо сказал Акос.

– Оставь свой фальшивый тон. Ты мной манипулировал. Чего-то такого я и ждала.

Покончив с фиксаторами, я отступила на шаг.

Ничего себе! – подумала я и посмотрела на Акоса – высокого, сильного и облаченного в доспехи. Броня еще сохраняла темно-синий цвет кожи зверя. Акос выглядел настоящим шотетским солдатом, мужчиной, которого я могла бы возжелать, если бы мы смогли найти способ доверять друг другу.