Знак - [3]

Вокруг столпились прихожане, облаченные в церемониальные мантии свободного покроя. Эти одеяния скрывали все, кроме головы и рук, и скреплялись искусно сделанными стеклянными пуговицами. Кроме того, мужчины щеголяли в длинных, до колен, жилетах, отороченных мягкой кожей ильта, и в шарфах, дважды обернутых вокруг шеи. Наряды прихожан, в отличие от повседневных кухлянок, не были ни серыми, ни белыми.

Зеленый жилет Акоса достался ему в наследство от Айджи и оказался широковат в плечах. Сам Айджа был в коричневом.

Ори ринулась к столу с угощением, где уже торчала ее тетушка с кислой физиономией. Племянницу она не заметила. У Акоса вообще сложилось впечатление, что Ори не жалует тетку с дядей, поэтому частенько гостит в доме Керезетов. Что случилось с родителями Ори, он не знал.

Айджа сунул в рот целую булочку и поперхнулся крошками.

– Осторожно! – воскликнул Акос. – Мало славы погибнуть, подавившись горбушкой!

– По крайней мере, помру за любимым занятием, – ответил брат, чавкая и с нежностью озирая еду.

Акос захихикал. Ори приобняла Айджу за шею и притянула поближе к себе.

– Не оглядывайся. Там много любопытных.

– Ну и что? – фыркнул, разбрасывая крошки, Айджа.

Зато Акос почувствовал расползшийся по затылку жар. Он покосился налево, где стояла группка тувенцев. Прихожане действительно молча буравили их взглядами.

– Тебе пора понемногу начать приспосабливаться, Акос, – сказал Айджа. – Не впервой ведь, в конце концов.

– А тебе пора сообразить, что они хотят приспособить нас, – по-взрослому парировал Акос. – Мы живем здесь всю жизнь, и у нас есть свои судьбы. Чего пялиться-то?

«Будущее будущим, но судьбу углядишь далеко не у каждого», – так обычно говорила мама.

Акос задумался. Он знал, что некоторые представители «благословенных» семей имеют судьбы, увиденные в час их рождения всеми предсказателями на всех планетах одновременно. Подобные видения настолько сильны, призналась ему мама, что буквально оглушают тебя и сбивают с ног. В такие моменты ты чувствуешь только Ток.

У Айджи, Сизи и Акоса были судьбы. Правда, никто из детей не ведал, что их ожидает, а мать по какой-то причине предпочитала избегать бесед на столь серьезную тему.

Она лишь повторяла, что ей не нужно ничего им рассказывать. Вселенной предстояло сделать это за нее.

Их судьбы должны управлять ходом миров. Когда Акос размышлял о подобных высоких материях слишком долго, его начинало тошнить.

– Моя тетя говорит, что в последнее время Ассамблея на новостном канале вовсю критикует предсказателей. Похоже, сейчас у людей одно на уме, – пожала плечами Ори.

– Критикует? – удивился Акос. – А почему?

– Идемте! – перебил их Айджа. – Надо отыскать хорошее местечко.

– Точно! – просияла Ори. – Не хочу опять любоваться чужими задами, как в прошлый раз.

– По-моему, ты за этот сезон немного подросла, – заметил Айджа. – Может, дотянешься до середины чьей-нибудь спины.

– Прекрасно! – Ори закатила глаза. – Я ведь надела платье по настоянию тетушки именно для того, чтобы уткнуться носом в чью-то спину.

Акос первым скользнул в толпу. Он подныривал под столики с бокалами вина и протискивался между животами прихожан, пока не выбрался в первый ряд, прямо к льдине с бутонами тихоцветов. Мать была уже там. Несмотря на холод, она сняла обувь. Мама всегда утверждала, что предсказания «идут» легче, если стоять босиком.

Айджа склонился к уху брата и прошептал:

– Чувствуешь? Ток гудит как сумасшедший. У меня аж внутренности вибрируют.

Прежде Акос не обращал на это внимания, но Айджа был прав: сердце в груди так сильно трепыхалось, что, казалось, пела сама кровь. Не успел он ответить, как заговорила их мать. Негромко, но кричать и не требовалось, прихожане знали слова наизусть.

– Ток течет сквозь планеты нашей галактики, даруя нам свет как свидетельство своей силы…

Люди как по команде посмотрели вверх, на токотечение, слабо просвечивающее сквозь красный купол храма. В это время года оно почти всегда оставалось багряным, точь-в-точь как лепестки тихоцвета или стекло крыши. Токотечение было истинным признаком Тока – Тока, который струился сквозь тело каждого живого существа и пронизывал галактику, связывая всех воедино, словно нить бусины.

– Ток струится сквозь все живое, – продолжала Сифа, – создавая пространство для процветания жизни. Он затрагивает каждого, но проявляется по-разному, просеиваясь сквозь сито мозга. Он течет сквозь каждый цветок, выросший во льду.

Не только Акос, Айджа и Ори, но и остальные прихожане придвинулись друг к другу поближе, встав плечом к плечу, чтобы лучше видеть льдину и тихоцветы.

– Ток течет сквозь каждый цветок, выросший во льду, – повторила Сифа, – давая ему возможность распуститься в полной мгле. Ток дарует силу тихоцвету – нашему символу, цветку нашей погибели и нашего возрождения.

Воцарилась тишина, которая могла лишь показаться странной, хотя таковой и не являлась. Прихожане мысленно запели хором гулкую песню, ощущая прилив извечной энергии, которая управляла вселенной, так же как трение частиц управляло горюч-камнями.

Вдруг во льду что-то шевельнулось. Дрогнул один лепесток. Скрипнула трещинка. Дрожь пробежала по тихоцветам. Никто из зрителей не издавал ни звука.