Знак небес - [64]

– Да ты же сам говорил, что он далеко внизу кочует, близ Азовского моря?

– Сурожского, – поправил его князь.

– Один черт, – буркнул воевода. – Я хоть и не историк, но… Русские князья хоть раз на половцев зимой ходили, тем более в такую даль?

– Вроде бы нет, – неуверенно протянул Константин.

– Значит, все ясно, – подвел неутешительный итог Вячеслав. – Пойдут они именно на тебя. Ну что ж, – вздохнул он обреченно. – Будем ждать.

Глава 11 Эдисон Кулибиныч

Счастлив в наш век, кому победа

Далась не кровью, а умом,

Счастлив, кто точку Архимеда

Умел сыскать в себе самом, —

Кто, полный бодрого терпенья,

Расчет с отвагой совмещал —

То сдерживал свои стремленья,

То своевременно дерзал.

Ф. И. Тютчев

Минька встретил обоих друзей с распростертыми объятиями.

– Князь в дом – гость в дом, – безбожно переврал он известную поговорку, – гостеприимно приглашая их в свой обширный двухэтажный дом – бывший княжеский терем, заново отстроенный после прошлогоднего пожара. Теперь он был не только сердцевиной всего Ожска, но и личной резиденцией самого изобретателя.

Константин только кашлянул в ответ, сдерживая улыбку, и лишь поинтересовался:

– Скажи-ка мне…

– Нам, – тут же встрял воевода, снова превратившись в балагура-спецназовца Славку, готового в любой момент подколоть, разыграть и схохмить.

– Пусть нам, – покладисто согласился Константин. – А на кой ляд тебе одному такие замечательные, но огромные хоромы?

– Ну, не век же мне бобылем вековать, – степенно заметил Минька, и Славка тут же начал кусать губы.

Начинать подшучивать с самого порога ему не хотелось, но вопрос так упрямо и очевидно напрашивался на язык, что воевода не выдержал:

– А как насчет женилки? Уже все в порядке?

Миньке не понадобилось подыскивать достойный ответ. Откуда-то из-за угла выпорхнула растрепанная девчонка, на вид лет семнадцати, не больше, и робко осведомилась:

– Так что, Михал Юрьич, все, что ты повелел, я сполнила. Дале-то как?

– Ну, подсобишь гостям дорогим, – солидным, хоть и ломающимся еще баском, произнес Минька и по-хозяйски шлепнул шмыгнувшую мимо него девку чуть пониже спины.

Та смущенно, но в то же время радостно взвизгнула:

– Сызнова вы, Михал Юрьич, за свое.

– И впрямь отросла, – изумился Славка, провожая ее оценивающим взглядом.

– Ну, ты тут не больно глазами зыркай, – заметил ему Минька. – И вообще на чужой рот каравай не разевай.

С пословицами юный изобретатель был явно не в ладах.

– Да нет, куда там моему караваю до твоего, – сокрушенно вздохнул бывший спецназовец и двинулся следом за князем в просторную горницу, полностью заставленную столами различного размера.

Все они были настолько загромождены различными инструментами и непонятными штуковинами, что пустого места ни на одном из них практически не оставалось. На многочисленных полках тоже чего только не было! Да и на полу валялось всего в избытке, включая даже какие-то мешки. Один из них был открыт, и Константин с удивлением заметил, что тот доверху наполнен странной однородной светловатой массой. Подойдя поближе и зачерпнув из него горсточку, князь обнаружил, что держит в руках самые обычные… древесные опилки.

Впрочем, всему этому друзья не особенно удивились. Гораздо больше их поразил так называемый красный угол, где у доброго христианина всегда находилась божница с одной, а чаще с тремя иконами. Так вот у Миньки там расположился целый иконостас аж на семь икон, ярко освещаемых сразу тремя лампадами.

Более того, практически на каждой полке и над каждым столом красовалось еще по иконе. Великомученики, угодники и апостолы мрачно и ревниво взирали со всех сторон на вошедших.

– Восемь, десять, двенадцать… Нет, опять сбился. Сразу видно, что здесь святой человек живет, – благоговейно прошептал Славка. – Ну, прямо тебе храм, а не мастерская. И ты их всех знаешь, Михал Юрьич? – обратился он к улыбающемуся Миньке.

– Конечно, – ответил тот уверенно.

– А вот этот, например, кто? – Воевода-спецназовец ткнул пальцем наугад в какую-то икону, на которой был изображен скорчившийся, чрезвычайно худой полуголый человек, торжествующе ухвативший руками что-то черное с красными точечками.

– Это святой Пеликан, одолевающий беса, – гордо ответил юный изобретатель, хитро улыбаясь.

– А это? – Палец князя уткнулся в икону с изображенным на ней мрачным типом, угрожающе растопырившим пальцы.

– Это великомученик Амфибрахий, одолевший водяного змия.

– Ну а вот тот? – осведомился Славка, указывая на изображение чрезвычайно волосатого мужика, голый торс которого был увешан крест-накрест, будто патронташем, двумя здоровенными цепями.

– Это страстотерпец Абдурахман, терзающий себя за то, что не сдержался и пошел на сделку с сатаной дабы получить некое тайное знание, – во весь голос отрапортовал Минька, уже не сдерживая улыбки.

– Странные какие-то имена у твоих святых, – протянул Славка.

– А это у тебя вообще мастерская или храм? – непонимающе спросил Константин.

– Храм, конечно. Каждый раз, как зайду, сначала триста поклонов отобью, «Отче наш» прочитаю, потом еще пять молитв, благословения у всех попрошу, а уж потом за работу. Чуток потружусь – и опять за молитву с поклонами.