Знак небес - [105]

– Но кто на это решился?

– Скоро узнаем, – заверил Константин, подзывая к себе Любима.

Впрочем, тот уже и сам спешил к князю. Лицо его было озабочено, даже перепугано.

– Радуйся, Любим. Радуйся и улыбайся, – вполголоса сказал князь дружиннику, подавая пример.

Тот непонимающе захлопал глазами, потом сообразил, фальшиво улыбнулся и зашептал:

– Тревожно мне что-то, княже. Вон у того крючконосого слова чудные в голове гуляют. Все бубнит: «Выпьет – не выпьет, выпьет – не выпьет». Вот мне и помыслилось нехорошее. Думаю…

– Это который в зеленой чалме? – перебил его Константин.

– Он самый, – подтвердил Любим.

– А еще у кого чего нехорошее в голове имеется? Да улыбайся же ты!

– Тот, кто вино сейчас разливал, – снова раздвинул в улыбке непослушные губы дружинник. – Только там страха больше.

– Еще, – потребовал князь.

– Через одного от боярина ихнего с чалмой. Сейчас как раз улыбается и на нас глядит.

– У него что?

– Никак дождаться не может, когда бек пить станет. Остальные о разном думают, но больше о веселом, да еще о наградах, которыми их всех хан наделит.

– Ладно, – махнул рукой Константин. – Спасибо, Любим. Сейчас иди на свое место. Жаль тебя отпускать, но и рядом усадить не могу – сам, поди, понимаешь. Но ты постоянно настороже будь, хорошо?

– Ежели что, так я мигом примчусь, – заверил дружинник.

– Стало быть, так, Абдулла-бек, – повернулся князь к наследнику Булгарии. – Двое их у тебя на пиру сидят. Один в зеленой чалме, а другой…

– Не может такого быть, – горячо перебил его бек. – Усман-ходжа – человек большой святости. Он в том году хадж совершил в Мекку. Это не он. Твой человек ошибся.

– И тут святоши достали, – устало вздохнул князь. – Дело, конечно, твое, Абдулла, но я бы посоветовал тебе приглядеться к нему. Это он сейчас гадает – выпьешь ты или нет. К тому же проверить легко. Предложи ему выпить из твоего кубка, и ты все сразу поймешь. А заодно второму, который через одного от этого Усман-ходжи сидит. Ну, вон тот, толстый такой.

Наследник помрачнел.

– Вот это больше похоже на правду, княже, – заметил он, зло передернув плечами. – Он такое запросто может устроить. Вот только как? Он же не подходил к нам ни разу.

– Виночерпий, – коротко пояснил Константин. – Только с ним тебе поторопиться надо, иначе эти двое сами его убьют, чтобы не выдал.

Абдулла что-то отрывисто бросил старику, сидящему неподалеку от общего пиршества, который наигрывал нескончаемую тягучую мелодию на длинной деревянной дудке.

Тот равнодушно посмотрел на Абдуллу, не переставая играть, и снова зажмурил подслеповатые глаза, продолжая выводить грустные рулады.

– Это мои глаза и уши, – пояснил бек князю.

– Он же полуслепой, да и глуховатый, наверное, – усомнился Константин.

– Нам бы с тобой такую зоркость и такой слух, – лукаво улыбнулся Абдулла и добавил: – А я знаю, кто выпьет мед из моего кубка.

– И я знаю, – откликнулся Константин. – А теперь радуйся.

– Чему? – не понял Абдулла.

– Ты заключил мир со мной, ты родился второй раз, и у тебя скоро станет на одного врага меньше.

– А ты плачь, – посоветовал Абдулла. – Если бы мы подписывали договор завтра, ты мог бы запросить вдвое больше гривен.

– Ты думаешь, что я настолько глуп? – усмехнулся Константин. – Гривны ты бы мне, конечно, дал, но тогда мы были бы с тобой в полном расчете, а это невыгодно. К тому же у нас на Руси говорят: «Всех гривен все равно не заработаешь», – тут же перефразировал он поговорку, хорошо известную всем в двадцатом веке. – И потом наш господь, как и ваш аллах, велел делиться. Как же можно ослушаться старших?

Он и впрямь был доволен. Помимо торговых льгот для купцов своего Рязанского княжества, а также бесплатного транзита он отдельно обговорил с Абдуллой вопросы, связанные с обучением русских ремесленников у самых лучших мастеров Булгарии.

Знал Константин, что просить у наследника ханского престола. И не случайно именно на эту просьбу бек не сразу ответил согласием, а долго мялся и вздыхал. Лишь потом, возможно вспомнив про пир и про то, как ему подарили жизнь, он отчаянно махнул рукой, весело, хоть и несколько натужно засмеялся, грозя пальцем:

– Ох и хитер ты, князь Константин. Дорогая цена у нашего мира получается.

– Ты не прав, Абдулла, – возразил рязанский князь. – В конечном счете мир все равно оказывается дороже. К тому же если бы у нас с тобой был просто мир – это одно. Тогда и я о таком не заикался бы. Но у нас договор о взаимной помощи. Так что помогай, бек. Сегодня твои умельцы научат моих людишек, а завтра, как знать, возможно, и я пришлю к тебе своих, которые смогут сделать что-то новое для вас.

– Ну, тогда разве что послезавтра, не раньше, – усмехнулся Абдулла. – Нет еще у вас на Руси того, чего не могли бы делать наши люди.

Наследник престола не преувеличивал. Булгары и впрямь умели очень многое. Где делают самую лучшую кожу – что сафьян, что юфть, – у них. Где добились самых высоких результатов в работе со сплавами меди – снова у них. Кто умеет лучше всех обжигать керамику? Опять же булгары. Слава об их табибах[85] разнеслась чуть ли не по всему Востоку, Средней и Малой Азии. Их металлургия – это вообще отдельная история. Научить людей на Руси работать с никелем, свинцом, оловом, сурьмой, серой, производить сталь повышенного качества, дать им возможность овладеть всеми секретами литья чугуна, сварки и пайки – это же о-го-го.