Знак И-на - [4]

— Ты в машину иди, замерзнешь, прохожий, — сказал пожарный, и Иван вздрогнул. Забыл, что стоит не один.

— Сейчас, да, — слова еле выпадали, Иван говорил тихо, через силу.

— Он кто тебе был? Друг? Родственник?

— Вообще, Петрович был моим начальником, — сказал Третьяков. И, словно оправдываясь, добавил: — Не то чтобы прямым начальником, мы с ним из одного управления. Он был из боссов, но, знаешь, с людьми всегда был по-простому. На равных как бы. Вообще, у нас это нетипично. Все обычно любят выделываться.

— А чего, где-то боссы по-другому себя ведут? — хмыкнул Алексей. — У нас тоже на одного пожарного — пять руководителей. А что, родственники у него какие-то остались? Семья, жена? Надо сообщить же.

— У него только дочь, — вспомнил Иван.

— Маленькая? — спросил Алексей. — Почему только дочь? А жена? В разводе?

— Может, и в разводе. Не знаю почему, но нет жены, а дочь — студентка вроде. Да, точно, Петрович говорил, что у него дочка в МГУ поступила. Он этим гордился как сумасшедший.

— Ничего себе, МГУ. Вот как только люди туда попадают? У меня сын в инженерный только со второго раза… А родители?

— Чьи? Дочери?

— Нет, я про родителей погибшего. Живы?

— Да, кажется. Где-то в Беларуси, Петрович к ним прошлым летом ездил, чего-то там помогал строить, — ответил Иван и тут же взмолился, чтобы каким-то образом миновала его чаша сия, чтобы не он, а кто-то другой сообщал им о том, что произошло.

— Это нехорошо, нехорошо. Не должны дети умирать раньше родителей. Номер-то дочери есть? Черт, где ж эти бравые полицейские? Нам тут чего, до утра торчать? Два часа чтобы на труп ехать… «Скорой», кстати, тоже нет, но это как раз объяснимо. Народ словно целью своей ставит убиться за праздники. Но два часа?! Нормально?

— Да уж, нас порой не дождешься, — кивнул Иван, и Алексей моментально изменился в лице. Помрачнел и засопел, словно у него резко нос забился.

— Нас?

— Ну да, я же и сам из полиции, — пояснил Третьяков с показным, преувеличенным добродушием. — Правда, оформиться не помогу, не моя юрисдикция, как говорится, и не при исполнении.

— Серьезно? Ты из полиции и просто позабыл об этом сказать? — съязвил Алексей. Затем стянул с головы каску. — Погоди-погоди, так это что получается… Наш погорелец тоже, что ли… ты же сказал, коллеги…

— Андрей Петрович Морозов, подполковник полиции, начальник нашего управления. А я — вот, — Иван достал из куртки удостоверение. Несколько секунд ушло у Алексея, чтобы прочитать, что Иван Юрьевич Третьяков — майор полиции в должности старшего оперуполномоченного районного управления МВД и что выдано удостоверение Москвой. Прочитав все это, пожарный Алексей еще больше засопел и даже побледнел, если такое возможно заметить на лице человека, только что вышедшего с пожарища.

— Представляю, какой шум поднимется, — сказал он с тоской. — Вот черт, подполковник из Москвы! Только этого нам тут не хватало, да еще под Новый год. Хотя какая разница, когда. Для таких новостей нет хороших дней.

— Да чего ты дергаешься, как червяк на крючке? Чего-то не так было, когда тушили, что ли? Ты же говорил, он уже умер, когда вы приехали. Какие к вам-то могут быть вопросы? Вы же ничего не могли сделать, да? — Против воли в голосе у Третьякова появились металлические нотки.

Алексей покачал головой.

— Какие к нам вопросы? — сказал он зло. — Это у меня теперь есть вопросы. Что, где, когда, понимаешь? Что за херня — ни полиции, ни «Скорой» — никого. А потом скажут, что мы не спасли подполковника из Москвы. Не вы — так народ скажет. Журналисты какие-нибудь. И где эксперты, где криминалисты? Может быть, там уже сейчас какие-нибудь улики исчезают навсегда.

— Какие улики, ты же сам говорил — бытовое возгорание.

Иван внимательно смотрел на Алексея. Тот растерянно развел руками.

— Я-то откуда знаю. Ты что, не понимаешь, прохожий, что не сгорают просто так, на ровном месте подполковники из Москвы!

В голосе пожарного зазвенела паника. Иван прикусил губу и посмотрел на дом. Алексей мог быть очень даже прав. Если погибает подполковник полиции, пусть спьяну и во сне, тут же всю деревню перекопают и — так, на всякий случай — кому-нибудь по шапке надают, а кому-то и голову с плеч. Просто чтобы все смотрелось солидно. Чтобы вовремя принять меры.

Алексей вдруг потерял к Ивану интерес и, хрустя снегом, побежал за рацией — как раз, чтобы немедленно «принять меры». Иван слышал, как Алексей на весь двор громко ругается с диспетчерской, требует, чтобы там перестали бить баклуши, проследили за кем-то и тоже приняли эти самые чертовы меры уже и перестали спать на работе. «Принимать меры» было словно пароль. Скажи — и ты больше не «водишь».

Краем глаза Иван заметил, как другой пожарный, юркий и молодой, бежит к Алексею, да так, что чуть не спотыкается. Иван вгляделся. Молодой и юркий что-то говорил Алексею и заполошно жестикулировал. Потом Алексей отпрянул, громко и зло крикнул: «Что ты мелешь?», и Иван понял — случилось что-то непредвиденное. Алексей побежал в сторону сгоревшего, местами чуть дымившегося еще дома, Иван припустил за ним. Меньше всего на свете Ивану хотелось возвращаться туда, где посреди мертвого холода, черноты и дыма восседал, как король на троне, его мертвый босс. Больше всего на свете Иван хотел вернуться в прошлое, на пять часов назад, остаться в Москве, поехать к кому-то другому или просто напиться и уснуть в машине. Но он — здесь, и этого изменить нельзя.