Знак Единорога. Рука Оберона - [3]
— Не обязательно задействовать семью, — сказал Рэндом. — Куча Янтарной знати с возможными мотивами. Возьми сэра Реджинальда…
— Забудь об этом, Рэндом. Перетасовка тоже пролетает.
— О’кей. Тогда я истощил свои маленькие серые клеточки.[1]
— Надеюсь, не те, что заведуют памятью.
— Ладно тебе.
Он вздохнул. Потянулся. Поднялся на ноги, перешагнул через третьего собеседника, загромождающего комнату, и прошел к окну. Раздвинув занавески, Рэндом какое-то время внимательно смотрел наружу.
— Ладно, — повторил он. — Тут так много рассказывать…
Затем он стал вспоминать вслух.
II
Хотя секс и возглавляет львиную долю перечней народного интереса, у каждого найдется еще пара занятий, которыми приятно побаловаться в свободное от главного дела время. Для меня, Корвин, это — стучать по барабанам, пребывать высоко в воздухе и играть в азартные игры — особых приоритетов нет. Ну разве что парение — на планерах, воздушных шарах и прочее воздухоплавание — слегка перевешивает; но, знаешь, это сильно зависит от настроения. То есть: спроси меня попозже, и из вышеперечисленного я назову что-нибудь другое.
Зависит от того, чего на сей момент хочется больше всего.
Так вот, несколько лет назад я болтался здесь, в Янтаре. Ничем особенно не утруждаясь. Просто нанося визиты и досаждая. Папа еще ошивался здесь, и когда я заметил, что он впадает в одно из своих вздорных настроений, то решил, что самое время пойти прогуляться. На подольше. Я частенько замечал, что нежность его ко мне имела тенденцию возрастать прямо пропорционально расстоянию. На прощанье он дал мне шикарный хлыст для езды — как я понял, чтобы подстегнуть процесс привязанности. Но все же это был очень хороший хлыст — оправленный в серебро, прекрасно отделанный, — и я нашел ему хорошее применение. Я решил пойти поискать и собрать коллекцию простых удовольствий в одном из укромных уголков в Тени.
Поездка была долгой — подробностями я тебя утомлять не буду, — а уголок этот, как это обычно бывает, находился весьма далеко от Янтаря. На этот раз я не искал края, где бы я был особенно важным и выдающимся. Это весьма быстро и утомляет, и ввергает в затруднения, в зависимости от того, насколько ответственным ты захочешь стать. Так вот, я хотел быть безответственным ничтожеством и просто получать удовольствие.
Тексорами был продуваемым насквозь портовым городом, со знойными днями и долгими ночами, кучей хорошей музыки, азартными играми ночь напролет, дуэлями каждое утро, а в любое свободное время — драки для особо нетерпеливых. Ну а воздушные потоки там — просто обалденные. У меня был краснокрылый планер, на котором раз в два дня я занимался небесным серфингом. Славная была жизнь. Я часы напролет играл на барабанах в подвальном ночном кабаке вверх по реке, где стены потели так же, как посетители, а дым молочными струями омывал лампы. Когда я кончал барабанить, то шел на поиск приключений — обычно женщин или карт. Таков был остаток ночи. Будь проклят все-таки Эрик! Опять вспомнил… Однажды он обвинил меня в шулерстве, представляешь? А ведь это единственное, где я бы не стал мошенничать. К игре в карты я отношусь серьезно. Играю я хорошо, и мне везет. А Эрику не везло никогда. Беда его была в том, что у него было столь много достоинств, что даже в мыслях Эрик не мог допустить, что хоть в чем-то другие могут оказаться лучше. Если ты побивал его в чем-либо, значит, ты — мошенник. Как-то ночью он полез в гадкую разборку — все могло кончиться скверно, но Джерард с Кэйном прекратили эту сцену. Надо отдать Кэйну должное. В тот раз он принял мою сторону. Бедолага… Чертовски гнусная смерть, не правда ли? Его горло… Ну, так вот, жил я в Тексорами, делая музыку и женщин, выигрывал в карты и устраивал скачки по небесам. Пальмы и распускающиеся по ночам желтофиоли. Куча добрых портовых ароматов — специи, кофе, смола, соль… ну, да ты знаешь. Дворянство, купцы, пеоны — столь же честные, как в большинстве других мест. Моряки и месиво путешественников, снующих туда-сюда. Парни вроде меня, живущие не от мира сего. В счастье я провел в Тексорами чуть больше двух лет. Воистину. Не очень-то хотел связываться с остальными. Что-то вроде почтовых открыток с «приветами» время от времени через Козыри, и — все. Янтарь отбыл из моей памяти. Но все резко изменилось за одну ночь, когда я сидел в доме, полном народа, а парень напротив пытался устаканить в башке: блефую я или нет.
Со мной заговорил валет бубен.
Да, так все и началось. Так или иначе, я был в сумеречном состоянии духа. Я только что завершил пару весьма жарких сетов и по-прежнему находился у точки кипения. К тому же еще не сошло напряжение от долгого дневного полета, и не так много удалось поспать предыдущей ночью. Позже я решил, что это наш семейный мозговой закос на Козырях заставил меня воспринять все так: кто-то пытается дозвониться, а у меня в руках карты… любые карты. Обычно мы получаем послание с пустыми руками, если только не сами шлем вызов. Может, мое подсознание — которое на время сорвалось с цепи — просто воспользовалось доступным реквизитом при отсутствии привычного. Хотя позже у меня появился повод для удивления. Честно говоря, я не знаю ответа.
