Знак черепа - [18]

В его душе имелись такие тайные нерастраченные силы, что мне не удавалось ни постичь их, ни преодолеть; в нем преобладала упрямая воля, игнорирующая всякие авторитеты и не доверяющая дружбе. В умственном отношении он значительно опережал и свои годы, и свое физическое развитие. И тем не менее, я делал все возможное, чтобы завоевать его расположение, и полагал, что мне это легче удастся, если я смогу научить его чему-нибудь соответствующему его собственным устремлениям.

Ближе к вечеру второго дня после отъезда Симпкинса почтовая карета, вся забрызганная грязью от быстрой езды, доставила к сэру Ричарду посетителя, человека по имени Саймон Левисон, — плотного дородного джентльмена, чью важность и значимость в обществе демонстрировал плащ, отороченный горностаем, и целая выставка цепочек, брелоков, колец и прочих ювелирных изделий. Гость был весьма счастлив в связи с благополучным прибытием, а почтальон с насмешкой поведал Питеру — о чем последний не преминул тут же рассказать Фрэнку, — как тот страшно трусил всю дорогу, боясь нападения разбойников. Однако в обращении с сэром Ричардом гость напускал на себя важность и держал себя с ним наравне, чему я несказанно удивился, поскольку гость, вне всякого сомнения, был евреем.

— Деловой партнер моего доброго дядюшки-хранителя, — отозвался о нем Фрэнк и, казалось, хотел добавить еще что-то, но сдержался, улыбнувшись своим невысказанным мыслям.

Сэр Ричард заперся с Саймоном в библиотеке, распорядившись о ночлеге для гостя. Дважды, случайно пройдя мимо, я слышал доносящиеся оттуда громкие слова и перебранку. В девять часов вечера сэр Ричард послал за мной. Фрэнк был уже в постели, и я намеревался последовать его примеру, но все откладывал в ожидании возможного прибытия Фентона.

Увлеченный собиранием бумаг, разбросанных по столу, гость встретил меня сдержанным поклоном.

— Если явится известный вам Фентон, — сказал сэр Ричард, — примите его от моего имени. Я буду занят с этим… джентльменом еще некоторое время.

Его заминка перед словом «джентльменом» была едва заметной, однако вызвала беглую презрительную усмешку, и слегка выпученные миндалевидные глаза Саймона блеснули, подчеркнув вспыльчивый характер последнего. В его манерах чувствовался намек на некоторое превосходство, и это тоже показалось мне весьма странным. Поистине, здесь, в Мадден-Холле, происходило немало такого, чему я не придавал значения, поскольку дела хозяев меня не касались; но все это, тем не менее, оставляло туманный намек на некую тайну, заставляя подозревать, что взаимоотношения между здешними обитателями не столь гладкие, как они выглядели на первый взгляд.

Было десять часов, и я удобно расположился в мягком кресле, сидя перед камином в небольшой комнате — то ли охотничьем кабинете, то ли маленькой гостиной, смежной с библиотекой, — когда Хадсон доложил о прибытии двух человек. Лицо старого слуги выражало явное недоумение и недовольство приемом таких посетителей.

— Это Симпкинс, из таверны, и с ним еще один бродяга, — сказал он и, понизив голос, добавил: — Мне кажется, тот самый, что стоял подле вас во время казни, а потом напал на меня и мастера Фрэнка… Может, позвать Питера с оружием?

Я покачал головой, пересев из кресла за приземистый столик у стены, отделявшей комнату от библиотеки.

— Впусти их. Сэр Ричард примет их позже.

Хадсон ушел, сохраняя неодобрительную мину на лице.

Беспалый, которого, как выяснилось, звали Том Фентон, конечно, не смог узнать во мне того нищего оборванца, который стоял рядом с ним во время казни Тауни. Он набожно коснулся пряди волос, свисавшей на лоб из-под шапки, и переступил с ноги на ногу. Приехавшие были с ног до головы забрызганы грязью.

— Мы очень торопились, — заявил Симпкинс. — Даже в таверну не заглянули по дороге.

Я понял намек и приказал принести пива.

— Можете идти, — сказал я Симпкинсу, когда тот утерся рукавом, осушив свою кружку. — Если вы нам понадобитесь, мы за вами пошлем.

— Осталось еще прояснить небольшой вопрос о пяти гинеях, — возразил трактирщик.

Я заплатил ему из собственного кошелька, и он ушел.

Фентон с наслаждением грелся и сушил одежду перед камином. Любой судебный пристав арестовал бы этого человека с первого взгляда. Грубость и свирепость наложили на его лицо неизгладимый отпечаток, наглость и хитрость светились в его глазах. Он представлял собой тот тип негодяя, что готов украсть медные монеты с глаз покойника, посчитав их удачным подарком судьбы.

— Где Запевала Сэм? — спросил он, оглядывая комнату со смешанным выражением подозрительности и одобрения.

Я заметил рукоятку пистолета, высовывающуюся из-под его кушака, и рядом с ней рукоятку ножа. Позади меня на стене висела великолепная трофейная испанская рапира без ножен, и я почувствовал себя намного увереннее, прикинув, насколько быстро смогу схватить ее.

— Вы вскоре увидитесь с ним, — сказал я, желая убедиться, до какой степени совпадают их версии относительно сокровищ. — Кольцо и карта у вас с собой?

— Они там, где я легко могу их достать!

На пальцах у него колец не было, лишь в ушах болтались две золотые серьги. Я перевел взгляд на его сапоги, и он рассмеялся: