Змея в изголовье - [8]

– Они нас заметили, – жестко отрезал Саид, вытаскивая саблю из ножен. – Если их будет трое, даст бог, я с ними управлюсь, если больше, заклинаю тебя небом и нашей любовью – скачи прочь, я задержу их. А если все будет нормально, прокричу совой – дам знак с этой самой скалы.

– Но, а если… – начала Амина.

Однако юноша не слушал, он глядел на гребень скалы, куда один за другим выезжали одоспешенные всадники. На значках их длинных пик красовался вышитый алый крест в окружении черных птиц, лишенных клювов и лап.

– Скачи! – резко крикнул Саид, прерывая разговор на полуслове, и хлопнул коня ладонью по холке. – Их тут десятки, и это туркопилье!

Саид крутанул шамшир, будто для того, чтобы разбудить клинок перед кровавой трапезой. Недолгой и, вероятнее всего, последней.

– Торопись! – крикнул молодой воин, оглядываясь, и тут же прикусил губу от досады. Кто бы ни вел предателей туркопилье, он хорошо знал свое дело. Позади них из-за каменной гряды выезжал еще один отряд, и у правого плеча каждого всадника красовался нашитый на груди просторной белой туники дышдаши – красный, будто кровавый, матерчатый крест. По слухам, доходившим до святилища, такой нашивали на свои плащи франкские рыцари – последователи некого древнего героя, прозванного, должно быть, по недалеким отсюда землям Галаады Галахадом. Они твердят, что их вождь якобы совершал подвиги в далеких франкских землях, а затем отправился сюда с неведомой, но высокой целью.

Теперь эти головорезы рыщут везде, где только могут, разыскивая тайное наследие своего вождя – какую-то драгоценную чашу, якобы дарующую вечную молодость, исцеление от ран и несметные богатства. За всю свою жизнь он ни разу не слышал, чтобы старики упоминали хоть о чем-то, похожем на такую чашу. Но высокомерные франки и слышать ничего не желали.

Вера заменяла им знание, а сила – разум.

Будь Саид один, он бы еще потягался с этими песьими детьми, доверившись собственной ловкости и быстроте конских ног. Однако в таком положении рисковать было невозможно. Стоит ли говорить, что туркопилье куда более ловкие наездники, чем его возлюбленная, и, как положено волчьей стае, считают жертвой всякого, кто от них бежит. А значит, сейчас главное – не показать испуга. Он свистом подозвал коня, испуганные глаза девушки смотрели на него с надеждой, будто молодому воину было по силам творить чудеса, поражать недруга взглядом и низвергать серный дождь на вражьи головы.

– Попробую договориться, – скороговоркой бросил Саид. – Умоляю, соглашайся со всеми моими словами, это нужно для нашего блага! Я родом из твоего селения и похитил тебя у отца, мы с детства любим друг друга, он был против. Едем в Бир-эс-Сабу…

Больше ничего молодой хранитель сказать не успел – туркопилье были уже совсем близко. Саид чуть согнул колени, понижая центр тяжести и всем своим видом показывая, что готов принять бой и продать свою жизнь по непомерно дорогой цене. Высокий немолодой воин с орлиным носом и черными, тронутыми сединой бровями – должно быть, командир отряда – выехал чуть вперед навстречу храбрецу. Верхнее чутье позволяло ему отличить истинного воина от пастуха с оружием в руках. И там, где в другой раз он бы немедля дал приказ истыкать дерзкую тварь стрелами и проехал бы дальше, не повернув головы, он готов был выслушать бедолагу, почти наверняка обреченного на смерть.

– Кто ты такой?! И что делаешь в этих местах?! – высокомерно кривя губы, крикнул он.

– Я Саид из Аль-Нузы, направляюсь со своей невестой в Бир-эс-Сабу.

– Невестой? – Горбоносый командир заинтересованно глянул на Амину, и та поплотнее запахнула на себе украшенный золотыми монетами тонкий платок. – Кажется, ты вздумал обмануть меня, молокосос! Вы держитесь вдали от караванных путей. Девушка явно не дочь погонщика верблюдов, да и ты на хорошем коне, в хороших доспехах и с отличным клинком. Но где же ваше сопровождение? Или ты хочешь сказать мне, что вы дерзнули идти через пустыню вдвоем? Для этого нужно быть отчаянным глупцом, а ты на такого не похож.

– Спасибо на добром слове, мухареб. Ничто не укроется от твоего зоркого глаза. Но я не обманываю тебя. Я похитил возлюбленную из дома ее отца, ибо тот хотел выдать ее за другого. Спасаясь от погони, нам пришлось забраться в эти земли. И сейчас мы действительно направляемся в Бир-эс-Сабу, чтобы найти там праведного шейха, дабы тот провел обряд.

– А ты ловкач! – рассмеялся командир. Слова его уже звучали несколько добрее. – Однако что мне теперь делать с тобой? В недобрый час вы решились на побег. Ты воин и потому сам поймешь: не для того мы забрались в такую глушь, чтобы кто-то мог сообщить Басризу и его шакалам о нашем пути. Я могу дать тебе умереть с оружием в руках, а твоя невеста… – Он еще раз внимательно и не слишком почтительно оглядел Амину. – В Акре сейчас множество знатных франкских дам, я отвезу ее туда и из уважения к твоей доблести, если ты ее проявишь, устрою к какой-нибудь из них в услужение. Что скажешь?

– Смерть лишь продолжение жизни, а смерть с оружием в руках почетна для воина, – спокойно и уважительно отозвался Саид. – Однако зачем тебе нужна моя кровь? Ты не хочешь, чтобы я сообщил о вас Басризу? Мне нет до него дела. Я никогда не видел его и не слышал о нем ничего хорошего. Но я вижу тебя, ты доблестен и мудр. Мне все равно уже не вернуться домой – отец Амины не простит мне нашей свадьбы. Я хорошо знаю эти места, отменно владею оружием и конем. Я готов стать под твою руку и служить верой и правдой.