Змей в райских кущах - [10]

«В джунглях каждый сам за себя!» — констатировала я мысленно.

— И что же это за детали? — спросила я, отхлебнув из чашки глоток горячего чая.

«Кажется, с бергамотом», — отметила я про себя.

— Анюта шантажировала мою жену, — заявление Гоффмана прозвучало как гром среди ясного неба, впрочем, не такого уж ясного…

— Каким образом? — осведомилась я.

— Перед отъездом во Францию, — начал Гоффман, — Алла сумела выкупить ее долю в деле.

— Но нам об этом известно, — проговорила я.

— Да, — усмехнулся Герман Генрихович, — но вам неизвестно только, что документы тогда так до конца и не оформили!

— Почему? — изумилась я.

Гоффман в очередной раз прикурил сигарету.

— Ну-у, во-первых, — протянул он, — Алла считала ее своей подругой и доверяла ей, а во-вторых… — Герман Генрихович задумался. — …было много дел, Аллочка закрутилась…

— И что же произошло теперь? — поинтересовалась я, и, устав сидеть, перекинула ногу на ногу. Нет, все-таки наше кресло было гораздо удобнее!

— Анна требовала восстановить ее в правах совладелицы, — выдавил из себя Гоффман, стряхнув пепел прямо на стол, — однако деньги вернуть отказывалась! Напротив, — возмущенно добавил он, — она требовала с нее еще большую сумму!

— Анна давно вернулась? — спросила я. — Они часто встречались с Аллой Владимировной?

— Я не знаю, — раздраженно ответил Гоффман. — Алла не посвящала меня во все свои дела, — добавил он. — И видно, напрасно не посвящала! Теперь и я оказался втянутым в эту историю с убийством!

— Но вам же известно, что Анна шантажировала вашу жену, — проговорила я.

— Да, — подтвердил Герман Генрихович. — Алла сказала об этом мне несколько дней назад. Это было ужасно. — Гоффман нахмурился. — Алла всегда такая выдержанная, — заметил он, — а в тот вечер…

— Что же случилось в тот вечер?

— Она сорвалась, — процедил сквозь зубы Гоффман. — Первый раз в жизни я видел Аллу в истерике. И это было ужасное зрелище! — Гоффман закрыл лицо руками. — Аллочка оказалась в безвыходном положении, она не знала, что делать. Чтобы выплатить деньги, которые требовала Аня, ей пришлось бы продать наш клуб. Но она почему-то наотрез отказывалась работать с ней вместе. Нет, — он прижал руки к груди, — я, конечно, могу понять ее чувства. Когда твоя близкая подруга… — Гоффман покачал головой. — Но если не остается иного выхода, — развел он руками. — Я всегда считал Аллу разумной женщиной, — добавил он.

— У Аллы были враги? — спросила я.

— Не знаю. — Герман Генрихович пожал плечами. — У каждого человека есть враги, — добавил Гоффман. — Если он не дурак, конечно, и Алла никогда не была дурой…

— Как вы думаете, — спросила я, — а кто-нибудь еще мог знать о ее сложных взаимоотношениях с подругой?

— Ирина Анатольевна, вы думаете, что кто-то подставил мою жену? — Гоффман прищурился.

— Думаю — да, — ответила я.

— И снова подозреваете меня? — проговорил Герман Генрихович задумчиво.

— Я этого не говорила, — возразила я, допивая чай, который к этому моменту успел остыть.

— Но подумали, — усмехнулся Гоффман.

Я в ответ пожала плечами.

— А у Ани были враги? — спросила я. — Ее мог убить кто-нибудь неизвестный?

— Я не был с ней близко знаком, — ответил Герман Генрихович. — Но, учитывая ее характер…

— Мы можем переговорить с работниками фитнесс-клуба? — спросила я, не особенно надеясь на то, что Герман Генрихович с радостью пойдет нам навстречу.

— Пожалуйста. — Гоффман несколько обманул мои ожидания.

Выйдя из кабинета, я спросила Костю:

— Что ты обо всем этом думаешь?

— Мне кажется, — проговорил он задумчиво, — что выводы пока делать рано.

— Согласна, — кивнула я. — Однако Герман Генрихович показался мне не слишком-то опечаленным тем, что его жену взяли под стражу…

Шилов возразил:

— Но это еще не говорит о том, что именно он убил Анну Степнову и подстроил все так, чтобы обвинение пало на Аллу Владимировну!

— Но, по-моему, об этом свидетельствует ряд фактов, — заметила я. — Один из них — именно он вызвал ремонтную бригаду в солярий…

— Ну, — усмехнулся Костя, — это я уже слышал в кабинете главного менеджера, вот только не понял: чего это ты так завелась?

— Женская солидарность! — объяснила я.

Костя покрутил у виска, но тем не менее продолжал смотреть на меня с неизменной нежностью, отчего я невольно отвела взгляд.

— Так, значит, ты думаешь, что это не Гоффман? — заключила я.

— Этого я тоже не говорил, — ответил Костя.

— Но согласись, — продолжала я, — Герману Генриховичу было бы очень выгодно упечь жену за решетку…

— Такое оно женское счастье, — съехидничал Костя.

— Ведь если Аллу Владимировну осудят, — рассуждала я вслух, — Гоффман станет полноправным владельцем фитнесс-клуба «Парадиз».

— Да, — согласился Костя, — а отправив на тот свет Аню, Герман Генрихович устранил и еще одного возможного совладельца, особенно учитывая всю эту чехарду с документами!

— Так, значит, ты тоже считаешь, что это был Герман Генрихович? — обрадовалась я.

— Нет, — покачал головой Костя, — я только считаю, что это одна из версий, имеющих право на существование!

— Ну, говоря откровенно, — сказала я, — мне тоже кажется, что тогда в этом деле все было бы слишком просто… Вот если бы переговорить с охранником, который в тот день дежурил! — мечтательно проговорила я.