Змей подколодный - [39]

— Я спал, — сказал Андрей. — Я не знаю.

— Вы кричали, — сказал латинист. Он стоял посреди комнаты и словно бы принюхивался. Вид у латиниста был мрачный.

— Во сне, наверное, — сказал Андрей и снова попытался встать. — А что там у меня?

— У вас там укус, — сообщил Демуров. — Будет лучше, если вы расскажете.

— Я не знаю, — повторил Андрей. — Фёдор Аркадьевич, да уже не болит, я сам умоюсь.

— Андрей, — сказал Демуров и выпрямился. — Я вас слушаю.

Андрей сел, и Демуров протянул ему платок. Платок был с монограммой, мокрый, холодный и абсолютно чистый. Вытирая пальцы и наблюдая, как впитывается кровь — мгновенно и не оставляя следов, Андрей сказал:

— Здесь был монстр. Я испугался и закричал.

Преподаватели быстро переглянулись, и Демуров запрокинул Андрею голову. Щёку тут же защипало, а Демуров выговорил сквозь зубы короткое и невнятное — выругался, что ли…

— Монстр, говорите? — задумчиво переспросил Крессир и прошёлся по комнате — медленным, крадущимся шагом. — Монстр, значит…

— Как он выглядел? — спросил Демуров.

— Да я не рассмотрел толком.

— Андрей. Вы не могли бы подробнее?

— Да, конечно, — сказал Андрей. — Можно, я только умоюсь?

— Умойтесь, — вздохнул Демуров и отошёл от тахты.

Андрей поднялся, и в глазах немедленно потемнело. Он качнулся, и преподаватели сразу же подхватили его с двух сторон и усадили на постель.

— Ещё болит где-нибудь? Карцев! — И Демуров принялся его ощупывать.

— Нет… я просто…

— Шок, — сказал Крессир. — Коньяку ему нужно.

И перед носом у Андрея возник фужер, наполовину налитый коричневой жидкостью, — грамм сто пятьдесят, к гадалке не ходи! Любовь к преподавателям взвилась на заоблачные высоты; Андрей немедленно фужер принял и вылакал в три глотка, забыв поморщиться. Коньяк подействовал сразу, и, отдав ёмкость, Андрей попросил:

— Я всё-таки в ванную, можно?

"В туалет!" — взмолился он мысленно, но его, видно, поняли: Демуров, поддерживая за локоть, довёл пострадавшего до двери, велел не закрываться и у двери же дорогого ученика дождался.

Его уложили в постель, сунули большую чашку и потребовали объяснений. Глотая горячий кофе (кофе был щедро сдобрен коньяком), Андрей объяснился — не упоминая о словесных угрозах и предшественнике монстра. Оставив на этом Андрея в покое, преподаватели обшарили комнату — что уж искали, не понять, но искали странно: больше нюхали да руками поводили в разных местах. Наконец, Демуров замер в метре от стола и кивнул:

— Здесь.

Андрей глянул — но ничего нового не обнаружил; вот только на столе лежала незнакомая коробочка, небольшая такая, ярко раскрашенная. Он сдержал эмоции, но Демуров уже и сам коробочку увидел, даже повертел в руках и, хмыкнувши, положил на место. Не озаботила его коробочка, вот и ладно. Больше всего Андрей, придя в себя, боялся, что маги допрут, чего монстру, собственно, было нужно. Конечно, искушение во всём признаться имелось — огромное! — но угрозе он поверил сразу и, подобно всякой жертве шантажа, стойко молчал. Шантажист оказался крут — воспроизвести состоявшуюся беседу маги явно не сумели.

Андрея допросили опять — на сей раз о кошмарах вообще: бывают ли, сколь часто, какие именно, не случалось ли чего-то подобного. Потом Крессир ушёл, присоветовав на прощанье не есть более на ночь пирожных (ведь сам же и накормил!), а Демуров, присевши к Андрею на постель, сказал следующее:

— Надо полагать, сударь, сие происшествие есть ваша личная заслуга. Видите ли, в вашем возрасте у необученных магов начинает проявлять себя потенция…

— Потенция?..

— Магическая, Андрей! И у всех весьма по-разному. Я имею в виду необычные способности — знаете, кто-то силою взгляда передвигает предметы, кто-то видит сквозь стены… А у вас, видимо, вот такой казус — материализация кошмаров. Но ничего страшного, я вам поставил блок… защиту, то бишь. Больше подобного не повторится, можете быть спокойны.

— Мне поставили?

— На комнату. Больше-то вы нигде ночью не бываете, к счастью.

"Врёт, — отчётливо понял Андрей. — Защиту поставил, а про способности врёт. По крайней мере, в данном конкретном случае. Утешает. Ну и ладно, лишь бы блок его работал. А там пусть что хочет думает, мне-то что, лишь бы правду не узнали…"

— Я разрешаю вам завтра не присутствовать в классах, — сказал Демуров и поднялся.

— Спасибо! — искренне сказал Андрей, донельзя обрадовавшись возможности выспаться.

— Единственно, шрам у вас пока останется. Буквально на несколько дней.

— Да пускай.

— Рады украшению? — усмехнулся куратор.

Он прошёлся по комнате, включил торшер у кресла и погасил верхний свет.

— Вот что, сударь. Я, пожалуй, посижу с вами до утра. Пока защита устоится…

— Да, пожалуйста, — благодарно сказал Андрей. Оставаться в одиночестве ему не улыбалось.

— Спите теперь, — сказал Демуров, уселся в кресло и взял валявшихся на подоконнике "Трёх мушкетёров".

— Спокойной ночи! — сказал Андрей и — под двойной-то защитой! — вырубился почти мгновенно.

Коробочку на столе он рассмотрел только следующим вечером. Коробочка была детской игрушкой, паззлом — из двухсот фрагментов, гласила надпись. На коробочке красовался американский Винни-Пух, и коробочку эту Андрей не покупал и никогда раньше не видел. Не иначе подарок ночного визитёра — но ночь прошла, а защита устоялась, и он высыпал на стол содержимое коробочки, готовый в любой момент отскочить.