Змей и жемчужина - [127]
Мадонна Адриана недовольно щёлкнула языком. Мужчины сально улыбались, и Лукреция ткнула мужа локтем в рёбра. Присутствующие явно не собирались высказывать догадку, что это за картина, но графиня да Монтеведжо, похоже, была не против того, что никто не торопится и все разглядывают её с жадным вниманием.
— «Рождение Венеры», — сказал я наконец, прерывая недолгое молчание. — Тоже кисти Боттичелли. Хотя вам, мадонна Катерина, не хватает морской раковины, на которой стояла богиня любви, и вам бы следовало снять с пальца это кольцо с рубином. Венера вышла из моря, не украшенная никакими драгоценностями.
— Ах, это? — с наигранным простодушием сказала фальшивая Венера, оставив свою позу, чтобы показать руку с кольцом (а также выставить напоказ грудь), и рубин засверкал в свете свечей. — Я просто не могла заставить себя снять его. Я его очень ценю — ведь его мне подарил сам Его Святейшество. Он очень щедро принимал нас, когда мы с мужем последний раз были в Риме.
Она победоносно посмотрела на мадонну Джулию, мадонна Адриана и Лукреция также бросили на неё быстрые взгляды. Моя хозяйка и глазом не моргнула, только подняла руку с головы своего ручного козла и лениво погладила огромную жемчужину, что висела на её шее.
— Мне никогда не нравились рубины, — тихо проговорила она. — Нынче их так легко подделать, ведь в наши дни из Венеции поступает так много отлично сделанных стеклянных копий. Я слышала, что хороший рубин можно подделать всего за горсточку дукатов, и ни одна женщина не догадается! Вот жемчуга подделать гораздо трудней... Боже мой, уже моя очередь?
Это заставило эту стерву Гонзага заткнуться, и она удалилась за ширму, чтобы вновь надеть платье; уверен, она при этом уже строила планы показать свой рубин ближайшему ювелиру, чтобы узнать, настоящий он или поддельный. Я видел, как Джулия, вставая, на мгновение зажмурила глаза, словно стараясь сдержать слёзы. Я знал, что Его Святейшество написал ей очень мало писем.
— Боюсь, лучшие картины маэстро Боттичелли уже были здесь представлены, — молвила она. — Жаль, что он не пишет новых — я слышала, что во Флоренции один безумный монах проповедует простоту — и теперь половина флорентийских художников отказались заниматься живописью, считая её светскими пустяками...
— Фра Савонарола, — тихо сказал я со своей тонущей в полумраке скамьи у стены. В тот день это имя не вызвало у меня тревоги, а должно бы.
— Жаль, что мир потерял такого художника, как маэстро Боттичелли. — Джулия пожала плечами. — По крайней мере, сегодня вечером мне придётся довольствоваться маэстро Рафаэлем[105].
Она повернулась к нам спиной и встала на колени, от жёлтого света свечей её скрученные в узел волосы заблестели. Медленно и грациозно она подняла руки, чтобы распустить шнуровку на своём платье, и я явственно услышал, как все мужчины в комнате перестали дышать. La Bella вытащила одну руку из рукава, оголив жемчужно-белое плечо, и в немой мольбе подняла обнажённую руку. Голова её повернулась, так что стал виден профиль, и она, опустив ресницы, застыла.
Никто не высказал никакой догадки. Все просто смотрели и любовались — все, кроме графини да Монтеведжо, у которой вид вдруг сделался не царственным, а брюзгливым... и Лукреции, которая с едва слышным вздохом начала теребить свои расписанные цветами юбки.
Джулия выдержала свою позу ещё мгновение, затем подняла ресницы и посмотрела на нас через плечо. Каким-то непостижимым образом с одним голым плечом, нагой рукой и полунагой спиной она выглядела куда более обнажённой, чем эта стерва Гонзага в своей прозрачной сорочке.
— Боюсь, никто из вас не знает этой картины. — Джулия опустила руку и вдела её обратно в висящий рукав. — Думаю, она ещё даже не начата. В прошлом году маэстро Рафаэль приходил писать мой портрет, но он также попросил меня попозировать ему ещё для одного наброска. Он хочет написать «Преображение Господне» и собирается писать молящую Иисуса Мать с меня. Там, конечно, будут и ангелы, и апостолы, и святые.
Джулия зашнуровала платье и снова вернулась на свой стул и поцеловала своего козлика в нос. Мужчины всё ещё продолжали на неё глазеть, а Катерина Гонзага сейчас выглядела так, будто только что съела лайм.
— Ну, так кто из нас выиграл? — грубо спросила Катерина, и я увидел, как мадонна Адриана подняла глаза от вышивания и бросила на неё неодобрительный взгляд. — Я или Джулия Фарнезе?
У Лукреции опять вытянулось лицо, и я тотчас соскочил со своей скамьи у стены.
— Быть может, наилучшим судьёй в этом состязании будет карлик? — поспешил вставить я, пройдя в середину гостиной и встав перед собравшимися. — В конце концов, кто может лучше судить о красоте, чем такой безобразный человек, как я? — Раздался негромкий смех, и я развёл руками. Синьор Сфорца расхохотался во всё горло. — Я думаю, при всём уважении к La Bella и нашей красавице-гостье — с этими словами я им поклонился — мы должны присудить корону прекрасной графине ди Пезаро. Как ни красиво дневное светило в своём полуденном великолепии, всего прекраснее оно на рассвете.
— По-моему, на рассвете солнце кажется бледным и некрасивым, — вполголоса заметила графиня да Монтеведжо, но её замечание потонуло в громе аплодисментов, причём громче всех хлопала мадонна Адриана. Лицо Лукреции немного просветлело, и, к моему облегчению, мужчины вновь заговорили о вторжении французов, предмете куда более безопасном, чем сравнение красоты трёх женщин, находящихся в одной комнате.
1947-й. Чарли Сент-Клер, выдворенная семьей из родной Америки за проступок, граничащий с преступлением против приличий, прибывает в Европу, надеясь разыскать свою кузину, пропавшую во Франции во время немецкой оккупации. 1915-й. Юная Эва Гардинер рвется воевать против немцев, и неожиданно такой шанс ей предоставляется. Разведывательное управление предлагает Эве стать агентом на французской территории, занятой бошами. Опекать ее будет знаменитая Алиса, королева шпионов, управляющая разведывательной сетью прямо под носом у немцев.
Юная рабыня Тея, принадлежащая дочери богатого римлянина Лепиде, влюбляется в красавца гладиатора. Однако счастью рабыни и гладиатора не суждено продлиться долго: хозяйка Теи, приревновав ее к гладиатору, разлучает влюбленных. Прошло время, и певческий дар Теи превратил ее в утонченную певицу для римской знати. Сама того не желая, Тея привлекла внимание самого императора Домициана. Безжалостный император, который в каждом видел убийцу, и не подозревал, что отныне его жизнь в руках очаровавшей его Теи.«Хозяйка Рима» — невероятно успешный дебютный роман американской писательницы Кейт Куинн, за которым последовали еще два романа из римского цикла.
69 год нашей эры. Римская империя бурлит. Год четырех императоров изменит все — особенно это коснется жизни двух сестер, Корнелии и Марселлы. Изысканная и амбициозная Корнелия, само олицетворение идеальной супруги, живет ради того, чтобы однажды лицезреть, как ее преданный муж станет императором. Ее сестра Марселла гораздо меньше интересуется тем, как вершится история. Но кровавый переворот заставляет обеих женщин вступить в борьбу за собственную жизнь. Пока Корнелия собирает осколки разбитых надежд, Марселла обнаруживает способность влиять на сильных мира сего.
Рим, II век нашей эры. В годы правления Траяна империя достигла небывалой мощи и величия, распространив свое владычество даже на самые отдаленные уголки Европы и Азии. Но могло ли это продолжаться вечно?Сын гладиатора Викс, авантюристка Сабина, интриганка Плотина и амбициозный патриций Адриан становятся главными песчинками в водовороте интриг, коими, как и во все времена, движут три кита страстей человеческих: любовь, ненависть и жажда власти. Судьбы этих людей тесно переплетаются с судьбой Римской империи, теряющей лучшего из владык Вечного города на семи холмах.
Принятое Гитлером решение о проведении операций германскими вооруженными силами не являлось необратимым, однако механизм подготовки вермахта к боевым действиям «запускался» сразу же, как только «фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил». Складывалась парадоксальная ситуация, когда командование вермахта приступало к развертыванию войск в соответствии с принятыми директивами, однако само проведение этих операций, равно как и сроки их проведения (которые не всегда завершались их осуществлением), определялись единолично Гитлером. Неадекватное восприятие командованием вермахта даты начала операции «Барбаросса» – в то время, когда такая дата не была еще обозначена Гитлером – перенос сроков начала операции, вернее готовности к ее проведению, все это приводило к разнобою в докладываемых разведкой датах.
После Октябрьской революции 1917 года верховным законодательным органом РСФСР стал ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет, который давал общее направление деятельности правительства и всех органов власти. С образованием СССР в 1922 году был создан Центральный исполнительный комитет – сначала однопалатный, а с 1924 года – двухпалатный высший орган госвласти в период между Всесоюзными съездами Советов. Он имел широкие полномочия в экономической области, в утверждение госбюджета, ратификации международных договоров и т. д.
Книга «Дело Дрейфуса» рассказывает об обвинении капитана французской армии, еврея по национальности, Альфреда Дрейфуса в шпионаже в пользу Германии в конце XIX века. В ней описываются запутанные обстоятельства дела, всколыхнувшего Францию и весь мир и сыгравшего значительную роль в жизни французского и еврейского народов. Это первая книга о деле Дрейфуса, изданная в России. Она открывает перед читателем одну из самых увлекательных страниц истории XIX века. Автор книги, Леонид Прайсман, израильский историк, известен читателю своими монографиями и статьями об истории терроризма и Гражданской войны в России.
Далеко на востоке Англии затерялся край озер и камышей Рамборо. Некогда здесь был город, но теперь не осталось ничего, кроме руин аббатства и истлевших костей тех, кто когда-то его строил. Джоанна Хейст, незаконнорожденная с обостренным чувством собственного достоинства, живет здесь, сколько себя помнит. Гуляет в тени шотландских елей, штурмует развалины башни, разоряет птичьи гнезда. И все бы ничего, если бы не злая тетка, подмявшая девушку под свое воронье крыло. Не дает покоя Джоанне и тайна ее происхождения, а еще – назойливые ухаживания мистера Рока, мрачного соседа с Фермы Мавра.
Когда немецкие войска летом 1941 года захватили Екатерининский дворец, бывшую резиденцию русских царей, разгорелась ожесточённая борьба за Янтарную комнату. Сначала ее удалось заполучить и установить в своей резиденции в Кёнигсберге жестокому гауляйтеру Коху. Однако из-за воздушных налётов союзников на Кёнигсберг ее пришлось разобрать и спрятать в секретной штольне, где Гитлер хранил похищенные во время войны произведения искусства. После войны комната исчезла при загадочных обстоятельствах. Никакая другая кража произведений искусства не окутана такой таинственностью, как исчезновение Янтарной комнаты, этого зала из «солнечного камня», овеянного легендами.
Эта книга — повесть о необыкновенных приключениях индейца Диего, жителя острова Гуанахани — первой американской земли, открытой Христофором Колумбом. Диего был насильственно увезен с родного острова, затем стал переводчиком Колумба и, побывав в Испании, как бы совершил открытие Старого Света. В книге ярко описаны удивительные странствования индейского Одиссея и трагическая судьба аборигенов американских островов того времени.
Иван Данилович Калита (1288–1340) – второй сын московского князя Даниила Александровича. Прозвище «Калита» получил за свое богатство (калита – старинное русское название денежной сумки, носимой на поясе). Иван I усилил московско-ордынское влияние на ряд земель севера Руси (Тверь, Псков, Новгород и др.), некоторые историки называют его первым «собирателем русских земель», но!.. Есть и другая версия событий, связанных с правлением Ивана Калиты и подтвержденных рядом исторических источников.Об этих удивительных, порой жестоких и неоднозначных событиях рассказывает новый роман известного писателя Юрия Торубарова.
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.
Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.