Сложив из камней небольшой очаг, они пошли за хворостом. Надо было спешить, солнце уже стояло совсем низко, еще немного — и совсем стемнеет. Углубившись в заросли, Конан нашел засохшее дерево и стал с треском обламывать ветки, помогая себе кинжалом. Куча хвороста быстро росла, и он подумал, не пора ли остановиться. Вдруг за спиной киммерийца раздалось громкое хлопанье крыльев, и какая-то большая птица пролетела мимо, чуть не задев его крылом. Проследив за ней глазами, Конан вдруг вскрикнул, бросил хворост и подбежал к кусту, росшему совсем рядом, в нескольких шагах от сухого дерева. На тоненьких ветках с узкими голубовато-серыми листьями он увидел ягоды — красные в желтую полоску. Ягод было всего несколько штук, и Конан, не раздумывая, быстро сорвал их и сунул в пустой кошелек, сиротливо болтавшийся на поясе. Теперь он был сказочно богат и силен.
Собрав хворост в охапку, он шел и думал, сказать ли о находке Зурр-аль-Асару. И решил, что не стоит.
Костер быстро прогорел, под углями пеклась рыба. Конан лежал, слушал, как играет река, и вспоминал Деяниру. Пройдет время, и шум в городе уляжется. Что будет дальше, он придумать не успел: рыба испеклась. Достав ее прутьями из-под углей, они жадно принялись за еду. Запив рыбу остатками вина из фляги, Конан спросил Зурр-аль-Асара:
— А что там, за рекой? Ты говорил, что знаешь дорогу. Есть там какие-нибудь селения или замки?
— Нет, люди нам здесь больше не встретятся. Разве что путники вроде нас с тобой или какой-нибудь отшельник. Хотя вряд ли. Впрочем, сам я не видел, но слышал истории о замке Танцующих Дев — он как раз где-то в этих местах. Поэтому странники обходят эти леса стороной.
— А что это за Танцующие Девы? Опять колдовство?
— Мне рассказывали, что они заманивают путников в замок, а потом колдовскими чарами заставляют танцевать до смерти. Больше я ничего не знаю. Но это самый короткий путь, и идет он вдоль реки. Мы вдвоем, и мы сильны. Неужели какие-то колдуньи вынудят нас идти в обход?
— Как бы не так! Да я лучше с дюжиной колдуний станцую, чем опять тащиться по камням. Еще немного — и от моих сандалий останутся одни ремешки. Ладно, давай спать, может, это еще и враки.
Угли вспыхнули раз-другой и погасли. Ночь опустилась на землю. Все стихло, только река, занятая своим вечным делом, шумела, перекатывая камни.
Утро, сверкая солнечными бликами на траве и прибрежных камнях, обещало ясный день. Пробираясь вдоль реки среди деревьев, путники не чувствовали той обжигающей жары, которая изнуряла их вчера. Но к вечеру, когда они выехали на открытые луга, погода вдруг изменилась. Подул резкий ветер; облака, незаметно подкрадывавшиеся целый день, сбились в плотную кучу; за их спиной уже сверкали молнии.
Путники понимали, что скоро их настигнет гроза, и гроза нешуточная. Требовалось срочно искать укрытие, но, кроме кустов и невысоких деревьев, поблизости ничего не было. Конан и Зурр-аль-Асар погнали испуганных коней вперед, прочь от настигающей их тучи, надеясь, что случай пошлет им удачу. И правда, вскоре они увидели какие-то развалины, заросшие травой и кустарником. Похоже, это был разрушенный замок, такой старый, что камни кое-где уже рассыпались в пыль. Но здесь можно было укрыться от грозы.
Найдя подходящий закуток, судя по всему, угол полуразрушенного зала, где чудом сохранившаяся крыша могла защитить их от дождя, они привязали коней и, опустившись на землю, стали выглядывать наружу, в дыры между камнями. Когда-то это были окна, но безжалостное время, не вынося ничего вечного, основательно здесь поработало. Все утратило свои привычные очертания, и развалины замка казались уже частью дикой природы, а не делом человеческих рук.
Ослепительно вспыхнула молния. Последовавший за ней удар грома заставил землю содрогнуться. И тут же хлынул ливень, плотной стеной отгородив путников от остального мира. Кони испуганно шарахались в углу, и Конану пришлось их успокаивать, чтобы они не оборвали поводья. Раскаты грома постепенно становились глуше, молнии сверкали уже где-то вдалеке, и только ливень по-прежнему неукротимо хлестал по ветхим стенам да швырял в окно фонтаны брызг.
Зурр-аль-Асар снял с лошадей поклажу, разложил одеяла:
— Ну вот, здесь и заночуем. Земля сухая, над головой крыша — прямо дворец!
Конан промолчал, но тоже стал готовиться к ночлегу. Сейчас, когда гром тихо урчал вдали, как обиженный пес, а снаружи мирно шумел дождь, киммериец наконец осмотрелся как следует. То, что он увидел, ему совсем не понравилось, но деться все равно было некуда. Стены, обветшалые и потрескавшиеся, кое-где сохранили остатки росписи — и везде это были легкие фигурки танцующих девушек с гирляндами цветов.
Стоя спиной к Зурр-аль-Асару и разглядывая рисунки, Конан бессознательно потянулся к кинжалу. Но рука его наткнулась на кошелек, набитый плодами мисахи. Не раздумывая, Конан вытащил одну ягоду, сунул в рот и быстро разжевал. На вкус ничего особенного, даже, пожалуй, слишком кислая, но то, что почувствовал киммериец, проглотив мякоть вместе с косточкой, просто ошеломило его как гром среди ясного неба.
