Змееныш - [29]

Когда впереди появились зеленые огни, Слот вначале принял их за звезды, и возникла иллюзия, что он направляется прямо в зенит испещреннего ночными светилами неба. Голова раскалывалась от усталости, смрада и поднимавшегося жара. Стервятнику казалось, что кто-то выдавливает пальцами его глазные яблоки. Транс действительно избавил бы от болезненных ощущений; теперь же Люгер расплачивался за сомнительное удовольствие быть жертвой, вполне осознающей свое безвыходное положение.

Вскоре отдельные огни слились и растворились в ровном сиянии, похожем на свечение Кзарна. Оно было холодным и не представляло опасности для деревьев, листья которых и придавали проходящему сквозь них свету зеленоватый оттенок.

Фигура мокши до определенного момента частично закрывала Люгеру обзор, но вот негреющие лучи наконец пролились сверху, открыв ему поистине волшебную картину, поражавшую человеческое воображение.

Вокруг росли гигантские деревья, ствол каждого из которых вряд ли могли бы обхватить, взявшись за руки, пятьдесят человек. Кроны этих деревьев соединялись, образуя едва различимые купола в невообразимой высоте, где, казалось, они соперничали с облаками. Ветви росли многочисленными ярусами, напоминая застывшие волны заколдованного моря или призрачные дюны.

Свет, ровный и не слепивший глаз, был разлит повсюду, как нескончаемая тихая музыка. Среди прочих здешних чудес Люгер увидел несколько деревьев, превращенных в ажурные дворцы и похожих снаружи на корзины тончайшего плетения, которые были освещены изнутри. Каждый такой «дворец» отбрасывал сотни скользящих теней; сложнейшая вязь их нерукотворных стен непрерывно изменяла свой зыбкий рисунок, словно узор мира в первый день творения, и все это казалось не чем иным, как вополощением животворящего волшебства.

Кое-где поднимались рощицы травы, достигавшей в высоту человеческого роста, и торчали из земли обнажившиеся, чудовищно изломанные желто-коричневые корни. В низинах между деревьями поблескивали озера со стоячей водой. Отовсюду манила глубина, зеленая и засасывающая. Здесь не было слышно пения птиц, зато какое-то неведомое существо пронзительно и жутко кричало вдалеке.

Такой впервые явилась Люгеру недоступная чаща пресловутого Леса Ведьм, и возможно, ему выпало быть чуть ли не единственным из людей, кто видел ее и при этом понимал, где находится.

* * *

Стервятник огляделся по сторонам и насчитал больше двух десятков фигур слева и справа от себя. Присмотревшись, он, к своему немалому удивлению, обнаружил среди них мертвого солдата и старика людоеда, которые покорно брели вслед за собакой, потерявшей хозяина-мокши. Потом они исчезли из виду, да и остальные пленники рассеялись по огромному селению Ведьм — самому необычному из тех, что довелось видеть Люгеру за всю его жизнь.

Он не мог бы сказать даже, какое было время суток. Многоярусные кроны деревьев не пропускали лучи солнца — и вообще не пропускали дневной свет. Здесь, внизу, ничто не напоминало о существовании мира за пределами леса, настоящего неба, ветров, смены дня и ночи. Люгер чувствовал себя запертым в сырой и полутемной, хотя и гигантской, раковине, жизнь внутри которой текла по иным законам.

Старик привел его к живому древесному дому, для создания которого, очевидно, не потребовалось никаких инструментов и орудий. Дом был неотделимой частью дерева-гиганта и непрерывно рос и изменялся вместе с ним. Впоследствии Слот узнал, что пустоты в стволе и в нижних ветвях служили комнатами, коридорами и переходами; из древесины наращивались лестницы, новые этажи и качающиеся двери из гибких ветвей. Светящиеся листья с успехом заменяли люстры и разгоняли тьму.

Этот дом-дерево чем-то напомнил Стервятнику лабиринт «Бройндзага» — летающего корабля, на котором он также оказался в качестве пленника. Люгер был ошеломлен магическим искусством Ведьм — они так глубоко проникли в тайну жизни, что сумели изменить саму сущность творений природы. При этом дерево не было искалечено грубым вмешательством. Уже сотни лет оно росло, подчиняясь воле мокши, чьи намерения отличались от изначального замысла Создателя, но не приходили в неразрешимое противоречие с последним. За их неодолимым влиянием угадывалась устрашающая сила, и у Люгера не осталось сомнений в том, что дурная слава Ведьм вполне заслужена.

Вслед за стариком он поднялся по замшелым ступеням, образованным выступающими частями корней, и увидел перед собой что-то вроде плетеной двери правильной сводчатой формы. Четвероногий спутник мокши остался снаружи. Завеса из ветвей и листьев мягко сомкнулась за спиной Слота — словно медленно захлопнулся чей-то огромный рот.

Люгер вдруг почувствовал чье-то присутствие — как прежде, бывало, ощущал в полной темноте появление одушевленных существ. Подобное происходило с ним впервые. Ему сделалось жутко, будто он услышал приглушенный вой ужасной твари, замурованной в стене и ставшей этой самой стеной…

Вместе со стариком он прошел узкими извилистыми коридорами. Сквозь овальные отверстия в стенах пробивался тусклый свет. Изредка на глаза Люгеру попадались соплеменники мокши, но никто из них не проявлял к нему ни малейшего интереса. Все, кого он встретил, были мужчинами средних или же преклонных лет. Он не увидел ни одной женщины и ни одного ребенка. Кроме того, в жилище Ведьм (если это было жилище, а не ритуальное место) не оказалось ни мебели, ни оружия, ни предметов искусства.