Змееборец - [6]

– Мурманск, что ли? Плавали… Знаем… Я там три года лямку тянул, – проворчал Карачуния.

– И по нефтедобыче мы обогнали США, налоги были самыми низкими в мире, – не унимался монарх. – Монголы и тибетцы мечтали попасть под наше крыло! А вы говорите «тюрьма народов»! Это теперь тюрьма… для одного народа!

– Встать! – грянул резкий начальственный окрик, и в кабинет быстрым шагом вошел полковник Варганов.

Исторические призраки нехотя поднялись, даже находясь на службе во всемогущих и всезнающих структурах, они оставались людьми глубоко штатскими, в свое время откосившими от армии и в силу этого расхлябанными и пугливыми.

– Ну что, дебоширы, опять драку устроили? Где зачинщик?

– Слинял, падла, – тоном пахана ответил Самсон Давидович.

– Сбежал, сукин сын, – подтвердил император Николай.

– А теперь все по порядку! Рассказывай, Николаша, как гуманитарий и бывший педагог! – по-свойски попросил полковник.

Император выпрямил спину и подобрался: точь-в-точь примерный ученик на первой парте, он даже ладони сложил по-школьному – одна поверх другой.

– Я буду краток, – начал он свой привычный «доклад». – Заказ из «Славянского базара» пришел еще вчера: финны гуляют, стриптиз с удавами им уже наскучил, и даже русская водка надоела. На своей вечеринке они желают видеть живую русскую историю и выпить с нею на брудершафт, а Ленина они больше других уважают, даже памятник из Петрозаводска к себе в Финляндию уперли. Короче, нужен Ленин! У Самсона везде есть свои люди, он ведь в арбатской дринч-команде начинал: дайте несколько рублей на постройку кораблей!

– Это к делу не относится, – проворчал Карачуния.

– Короче, дринчеры телеграфируют: есть один Ильич – исполнитель исторических частушек.

– Частушек? – удивился полковник. – Да еще исторических?

– А как же! – оживился монарх. – Ленин Троцкому сказал: «Я мешок муки достал, мне – кулич, тебе – маца! Лампа-дрица-гоп-ца-ца!» – Отбивая ритм, он задорно похлопал себя по ляжкам. – Мы-то думали – он новенький из провинции и вроде как малость не в себе, а он оказался настоящий и боевой, как линкор на рейде!

– Как это – настоящий?

– Ну, весь при понтах, и корочки фартовые, не то что у нас, Дунькина грамота, – раздраженно бросил кавказский старик, и умолк, как проговорившийся шпион.

– Так… Откуда знаем? – оживился Варганов. – А ну-ка доставайте свои трофеи! Выкладывайте, выкладывайте…

Исторические призраки притихли.

– Я что, вас обыскивать должен? – удивленно спросил полковник.

Для силовика он был довольно мягок. Во всей его высокой статной фигуре было что-то богатырское, былинное, неподвластное духу сего времени.

Не то чтобы кавказский старик умел различать людей, но он был умудрен древней восточной хитростью, которая клонит голову и льстиво изгибает спину перед всякой силой. Кряхтя от усердия, он вынул из внутреннего кармана пачку измятой валюты и маленькую бурую книжечку-пропуск с выцветшими от старости чернилами и пулевым отверстием с правого края.

– Ого! – изумился даже видавший виды полковник. – «Пропуск за номером семь, выдан Ульянову (Ленину), Председателю СНК и СТО».

Он осмотрел опаленные края пулевого отверстия со следами засохшей крови и ошарашенно повертел в руках пропуск:

– Это что ж получается? Ильич воскрес?

– Воистину воскрес! – поддержал его Романов. – Ну, привели мы его, значит, в банкетный зал, севрюжки-белужки на тарелочку положили. Рюмочку налили, только они отвергли. Тут канкан на сцене закончился, и мы Ильича на сцену потащили. Он сначала все бежать порывался, а потом освоился немного и спел что-то из революционного репертуара. А после такую пламенную речь толкнул, что наши чухонцы валютой его засыпали.

– И еще с кепкой всех обошел: призывал на мировую революцию всем общаком скинуться, – припомнил Карачуния.

– А вас, значит, обошел и на мировую не пошел, – скаламбурил полковник.

– Это ж Ленин, он упрямый, дьявол, у него пирамидку гениальности в мозгу нашли, – подтвердил ряженый Романов.

– И что известно об этом оборотне в кепке?

– Да почти ничего… В Горки он все рвался, вроде как Наденька волнуется…

– Горки… – задумчиво протянул полковник, – бывшее имение вдовы Саввы Морозова, теперь там музей. Не в музей же он хотел вернуться.

– Точно, он, наверное, про Горки-8 говорил, – предположил кавказский старик. – Это на Рублевке! Там этих Горок, как собак нерезаных.

– Должно быть, его тамошние богачи выписали вместо зебры или жирафа! – подсказал бывший монарх.

«Страна золотых унитазов» на Рублево-Успенском шоссе славилась и не такими причудами. А что, если этого шизика в ленинской кепке и вправду «выписали»? Скажем, из клиники «Горки-8»? Пусть будут «Горки-8». Наверняка на Рублевке есть какая-нибудь клиника для нуворишей, не в Москве же им лечиться…

– Как ливень-то разошелся, – мрачно заметил полковник, глядя в залитое дождем стекло. – Вот что, голубчики, по хатам вы сегодня не пойдете. Заночуете в комендантской – утро вечера мудренее.

Однако вместо спального места в комендантском дивизионе исторических персон препроводили в комфортабельный изолятор.

Не выпуская из рук ленинский пропуск, полковник сделал несколько срочных звонков. Через четверть часа в Горки Ленинские и на Рублево-Успенское шоссе был направлен усиленный наряд милиции, а в линейные отделения разослан портрет из школьного учебника, с пометкой «называет себя