Злые самаритяне. Миф о свободной торговле и секретная история капитализма - [16]

Появившаяся в 1995 году в результате так называемого Уругвайского раунда переговоров ГАТТ ВТО дополнила «Несвятую Троицу». Более по­дробно о ее деятельности расскажу позже, а пока хотел бы сосредоточиться на структуре управления.

Всемирная торговая организация подвергается критике по ряду причин. Многие считают, что это не более чем инструмент, с помощью которого развитые страны открывают для себя развивающиеся рынки. Другие отмечают, что организация стала средством продвижения интересов транснациональных корпораций. И в обоих этих мнениях есть доля правды, что я и продемонстрирую.

Однако, несмотря на все критические стрелы, в управлении ВТО развивающиеся страны имеют наибольший вес. В отличие от МВФ или Всемирного банка, она «демократична» в том смысле, что одна страна имеет там один голос (конечно, тут можно поставить вопрос о том, насколько «демократично» предоставлять один голос и Китаю с 1,3 миллиарда населения, и Люксембургу, где живет менее полумиллиона человек). Кроме того, в отличие от ООН, где пять постоянных членов Совета безопасности обладают правом вето, в ВТО такого нет ни у кого. Поскольку развивающиеся страны имеют численное преимущество, в этой организации их вес гораздо больше, чем в МВФ или Всемирном банке.

К сожалению, на практике голосования практически не случаются, и ВТО управляет олигархическая кучка богатых стран. Сообщается, что на различных министерских конференциях (Женева-1998, Сиэтл-1999, Доха-2001, Канкун-2003) все важные переговоры происходили в так называемых «зеленых комнатах», вход в которые осуществлялся по приглашениям. А приглашались только богатые страны и несколько больших развивающихся государств, которые невозможно игнорировать (Индия и Бразилия, например). Особенно возмутительной была ситуация на конференции 1999 года в Сиэтле: сообщалось, что делегатов от некоторых развивающихся стран, пытавшихся проникнуть в «зеленые комнаты» без приглашения, попросту вышвырнули вон.

Но даже без таких экстремальных мер решения чаще всего принимаются в пользу богатых государств. Они могут запугивать и покупать развивающиеся страны либо за счет собственного бюджета на международную помощь, либо используя влияние на решения по кредитам, выносимые МВФ, Всемирным банком и «региональными» многосторонними финансовыми организациями[11].

Помимо этого, между двумя группами существует огромный разрыв в интеллектуальных и дипломатических ресурсах. Один мой бывший студент, который недавно покинул дипломатическую службу в своей родной африканской стране, как-то сказал мне, что от его государства на все совещания ВТО в Женеве ходили три человека, включая его. Совещаний было по десятку в день, так что они с коллегами какие-то полностью пропускали, а остальные делили между собой. Таким образом, на каждое совещание они могли потратить всего по два-три часа. Иногда им удавалось попасть в нужный момент и внести какой-то важный вклад в обсуждение. В других же случаях им не так везло и все самое важное проходило без них. Напротив, в США (возьмем сразу другую крайность) десятки специалистов работают в ВТО только в сфере обсуждения прав на интеллектуальную собственность. Мой бывший студент отмечал, что его стране еще повезло: более 20 развивающихся стран не могут прислать в Женеву ни одного дипломата, а некоторые другие обходятся одним или двумя. Можно рассказать много других историй, подобных этой, но все они доказывают, что международные торговые переговоры — дело крайне асимметричное: они напоминают войну, в которой одна сторона сражается старинными пистолетами, а другая бомбардирует ее с воздуха.

Побеждают ли злые самаритяне

Маргарет Тэтчер, британский премьер-министр и глава неолиберальной контрреволюции, известна тем, что однажды осадила своих критиков, заявив: «Альтернативы нет». Дух этого заявления пронизывает все изображение глобализации злыми самаритянами.

Злые самаритяне любят представлять глобализацию как неизбежный результат неумолимого развития технологий в области связи и транспорта, изображать своих критиков как оставшихся в прошлом «современных луддитов»^{38}, которые «поглощены борьбой за выяснение того, где чье оливковое дерево». Попытки противостоять историческому процессу, как они заявляют, могут привести лишь к катастрофам, что подтверждается кризисом мировой экономики в межвоенный период и провалом государственной индустриализации в развивающихся странах в 1960–1970-е годы. Утверждается, что существует лишь один способ идти в ногу со временем — глобализация. Для этого нужно надеть на себя золотую смирительную рубашку, имеющую единый размер для всех, как это якобы сделали практически все успешные экономики, что и стало причиной их процветания. Альтернативы нет.

В этой главе я показал, что лозунг «Альтернативы нет» берет свое начало в принципиально неверном понимании тех сил, которые движут глобализацией, и искажении истории в угоду собственной теории. Свободная торговля часто навязывалась слабым странам, а не была их сознательным выбором. В большинстве случаев те, у кого был выбор, отказывались от свободной торговли, а если и принимали ее, то на непродолжительное время. Почти все успешные экономики (как развитые, так и еще развивающиеся) преуспели благодаря выборочной стратегической интеграции с мировой экономикой, а не при помощи безусловной глобальной интеграции. Развивающиеся страны чувствовали себя гораздо лучше, пока руководствовались автономными принципами в «старые недобрые дни» государственной индустриализации, а не после того, как их полностью лишили самостоятельности во время первой глобализации (колониального управления и неравных договоров) или навязали методы извне (в последнюю четверть века).