Злой умысел - [114]

В центре стола лежали две папки. Верхней была история болезни Гэйл Шаффер. Джеффри отложил ее в сторону. Вторую — Карен Ходжес — он взял в руки и сел в виниловое кресло. Больше всего его интересовала запись о проведении анестезии.

Анестезиолога звали Билл Дохерти. Джеффри смутно помнил его по общим встречам с медицинскими коллегами. Посмотрев в конец страницы, он увидел, что в качестве анестетика тоже был использован пятипроцентный маркаин. Судя по дозе, у Дохерти была такая же ампула, как и у него. Джеффри приступил к последовательно изложенному ходу событий и, прочитав отчет, вдруг ясно вспомнил такую же картину, но только с Пэтти Оуэн. Он даже поежился. Перед тем как у нее начались судороги, Карен Ходжес прошла через те же самые загадочные парасимпатические явления.

Джеффри захлестнула волна сочувствия Дохерти. Он прекрасно понимал, что тому пришлось пережить. Поддавшись чувствам, по телефону Сейберта он набрал номер больницы Святого Жозефа. Попросил соединить его с доктором Дохерти и стал ждать.

Когда к телефону подошел Дохерти, Джеффри выразил ему свои соболезнования, сказав, что он прекрасно его понимает, потому что у него произошло то же самое.

— С кем я говорю? — спросил Дохерти, даже не дав Джеффри закончить.

— Меня зовут Джеффри Роудс, — сказал Джеффри, впервые не скрывая своего полного имени.

— Доктор Джеффри Роудс из Бостонской Мемориальной больницы? — уточнил Дохерти.

— Да, — ответил Джеффри. — Я хотел бы, если можно, задать вам один вопрос в связи с этим. Когда вы ввели пробную дозу…

— Простите, доктор Роудс, — перебил его Дохерти, — но я получил строгие указания от адвоката, обязывающие меня ни с кем не обсуждать подробности этого дела.

— Понимаю, — протянул Джеффри. — Вас тоже обвиняют в преступной халатности?

— Нет. Пока нет, — ответил Дохерти. — Но, к сожалению, все к этому движется. Простите, но я не могу больше обсуждать этот вопрос. Но все равно, я признателен, что вы позвонили. Спасибо вам.

Джеффри положил трубку. Он был разочарован таким исходом их разговора, но теперь ему было понятно поведение Дохерти. От своего адвоката он сам получил точно такой же запрет на распространение информации.

— У меня уже появились кое-какие мысли на этот счет, — выпалил Сейберт, ворвавшись в кабинет — уже в чистом медицинском комбинезоне, без резинового фартука, хирургической маски и шапочки. Джеффри увидел сейчас мужчину атлетического телосложения, со светлыми волосами и голубыми глазами. Черты лица у Сейберта были правильные и привлекательные. Прикинув, Джеффри предположил, что ему не более тридцати пяти.

Сейберт обошел вокруг стола и сел в кресло. Откинувшись назад, он поднял ноги и, расслабившись, положил их на угол стола.

— Тот токсин, о котором мы с вами говорили, по функциям представляет собой что-то типа гистотоксического деполяризующего блокатора. Удар у него такой, как будто вы ввели ацетилхолин одновременно во все синапсы, относящиеся к нервному узлу, и концевые пластинки двигательных нервов на мышцах. И в результате — парасимпатические симптомы, которые проявляются за несколько секунд до того ужаса, которым все заканчивается, но которые, по сути, являются уже вторичными по отношению к деструкции нервных и мышечных клеток. Единственная проблема — там должны быть еще мышечные судороги.

— И они были! — подтвердил Джеффри. Его интерес увеличивался с каждой минутой. Кажется, Сейберт действительно до чего-то докопался.

— Это меня не удивляет, — констатировал Сейберт. Он снял ноги со стола и, встав, подошел к Джеффри. — А что с этой последней пациенткой?

— То же самое, — сказал Джеффри.

— И вы стопроцентно уверены, что местная анестезия здесь ни при чем?

Джеффри кивнул, подтверждая.

— Хорошо, тогда интересно было бы взглянуть на результаты токсикологических анализов.

— Я уже просмотрел результаты вскрытия и анализов в двух из четырех случаев с эпидуральной анестезией. И в том и в другом случаях токсикологические анализы были отрицательными.

— А как звали этих четырех пациентов? — Сейберт достал ручку и блокнот.

— Пэтти Оуэн, Генри Ноубл, Кларк де Фриз и Люси Хавалин, — ответил Джеффри. — Я видел отчеты только Оуэн и Ноубла.

— Ни одно из этих имен я не знаю, значит, не имел с ними дела. Надо проверить, есть ли по ним что-нибудь в наших архивных папках.

— Может ли так быть, что на кого-нибудь из них еще сохранились пробы для анализов? — спросил Джеффри.

— Обычно мы храним пробы в холодильнике в течение года, не более. Кто был последним?

— Пэтти Оуэн. Если у вас осталась сыворотка крови, то, нельзя ли сделать анализы на содержание токсинов? — с надеждой спросил Джеффри.

— Как у вас все легко получается, — усмехнулся Сейберт. — Я ведь уже говорил, что найти токсин чрезвычайно трудно, если вы не знаете его специфичный антитоксин. Нельзя же запустить туда целую кучу антитоксинов и надеяться на получение верного результата.

— А как сузить круг поиска?

— Надо подумать. Может быть, стоит подойти к этой проблеме с другой стороны. Если во всех случаях действительно применялся токсин, как его могли получить пациенты?

— Ну, это уже совсем другая история, — протянул Джеффри. Ему не хотелось так сразу излагать Сейберту свою теорию с доктором «X». — Давайте повременим с ней немного. Когда минуту назад вы вошли в кабинет, мне показалось, что у вас была какая-то особенная идея.