Злой рок Пушкина - [27]

Вечером 9 ноября Пушкин был у Вьельгорского, и разго­воры его с Жуковским на тему о дуэли продолжались здесь. Придя к Вьельгорскому, Пушкин увидел, что Вьельгорский знает о дуэли, и взволновался: ему показалось, что слухи о дуэли распространяются слишком быстро, а недостает толь­ко того, чтобы о дуэли узнали жандармские власти. На дру­гой день утром Жуковский написал новое письмо Пушкину. Он успокаивал Пушкина и убеждал его в том, что тайна со­хранится. Но главная задача письма была не в этом. «Пишу это, однако, не для того только, чтобы тебя успокоить на счет сохранения тайны. Хочу, чтобы ты не имел никакого ложно­го понятия о том участии, какое принимает в этом деле мо­лодой Геккерн. Вот его история. Тебе уж известно, что было с первым твоим вызовом, как он не попался в руки сыну, а по­шел через отца, и как сын узнал о нем только по истечении 24 часов, т. е. после вторичного свидания отца с тобою. В день моего приезда, в то время, когда я у тебя встретил Геккерна, сын был в карауле и возвратился домой на другой день, в час. За какую-то ошибку он должен был дежурить три дня не в очередь. Вчера он в последний раз был в карауле и нын­че в час пополудни будет свободен. Эти обстоятельства изъ­ясняют, почему он лично не мог участвовать в том, что де­лал его бедный отец, силясь отбиться от несчастья, которого одно ожидание сводит его с ума. Сын, узнав положение дел, хотел непременно видеться с тобою, но отец, испугавшись свидания, обратился ко мне. Не желая быть зрителем, или ак­тером в трагедии, я предложил свое посредство, то есть хо­тел предложить его, написав в ответ отцу то письмо, кото­рого брульон тебе показывал, но которого не послал и не по­шлю. Вот все. Нынче поутру скажу старому Геккерну, что не могу взять на себя никакого посредства, ибо из разговоров с тобою вчера убедился, что посредство ни к чему не послужит, почему я и не намерен никого подвергать неприятности отка­за. Старый Геккерн таким образом не узнает, что попытка моя с письмом его не имела успеха. Это письмо будет ему возвра­щено, и мое вчерашнее официальное свидание с тобою может считаться не бывшим.

Все это я написал для того, что счел святейшею обязан­ностью засвидетельствовать перед тобою, что молодой Гек­керн во всем том, что делал его отец, был совершенно посто­ронний, что он так же готов драться с тобою, как и ты с ним, и что он так же боится, чтобы тайна не была как-нибудь на­рушена. И отцу отдать ту же справедливость. Он в отчаянии, но вот что мне сказал: «Я приговорен к гильотине, я прибегаю к милости; если мне это не удастся — придется взойти на гильотину. И я взойду, так как люблю честь моего сына так же, как и его жизнь». — Этим свидетельством роля, весьма жалко и неудачно сыгранная, оканчивается»...

Но Пушкин был непреклонен, и Жуковскому пришлось поступить так, как он хотел: он вернул Геккерену его письмо. Это письмо хранится до сего дня в архиве барона Дантеса-Геккерена. В своем конспекте событий под 10 ноября Жуковский записал: «Молодой Геккерн у меня. Я отказываюсь от свида­ния. Мое письмо к Геккерну. Его ответ. Мое свидание с Пуш­киным».

Пушкин не пошел ни на какие компромиссы, и роль Жу­ковского, весьма жалко и неудачно сыгранная, закончилась. Дружеское воздействие Жуковского не принесло желанных результатов и уступило место воздействию родственному. В дело вступила Екатерина Ивановна Загряжская, а отказав­шийся Жуковский играл роль ее пособника. В его конспек­тивных записках читаем помету: «Посылка ко мне Е. И. Что Пушк. сказал Александрине». Слова Пушкина Александрине, очевидно заключали в себе что-то значительное, но что именно, сказать мы сейчаё не можем, да и вряд ли будем иметь возможность. Но, очевидно, результатом посещения Жуков­ским Загряжской было отмеченное им в записке его «посеще­ние Геккерна». У Геккерена Жуковский, конечно, говорил все о том же — как уладить дело. Если бы Геккерен привел в ис­полнение свой матримониальный проект, то Пушкин взял бы вызов обратно — в этом, очевидно, и Жуковский, и Загряж­ская были убеждены. Но Геккерен упирался и говорил, что не­возможно приступить к осуществлению этого проекта до тех пор, пока Пушкин не возьмет вызова, ибо в противном случае в свете намерение Дантеса жениться на Гончаровой приписали бы трусливому желанию избежать дуэли. Упомянув в конспекте о посещении Геккерена, Жуковский записывает: «Его требование письма». Путь компромисса был указан, и инициатива замирения, по мысли Геккерена, должна была исхо­дить от Пушкина. Он, Пушкин, должен был послать Геккерену письмо с отказом от вызова. Этот отказ устраивал бы господ Геккеренов. Но Пушкин не пошел и на это. «Отказ Пушкина. Письмо, в котором упоминает о сватовстве», — записывает в конспекте Жуковский. Эта запись легко поддается коммента­рию. Пушкин соглашался написать письмо с отказом от вызо­ва, но такое письмо, в котором было упомянуто о сватовстве как о мотиве отказа. Пушкин хотел сделать то, что Геккерену было всего неприятнее. Есть основания утверждать, что та­кое письмо было действительно написано Пушкиным и вру­чено Геккерену-отцу. Но, оно, конечно, оказалось неприемле­мым для Геккеренов.