Злой гений Нью-Йорка - [44]

— Только то, что это похоже на несчастный случай, и что уже прошло десять часов с момента смерти.

Ванс спросил:

— Говорил он о проломленном черепе?

— Он говорил, собственно, что череп проломлен, как у Робина и Спригга.

— Несомненно. Техника убийцы проста. Он наносит своим жертвам удар по черепу, оглушает или убивает их, а потом придаёт им положения, соответствующие той роли, которая им назначалась в этой гнусной игре. Друккер, вероятно, стоял у края и смотрел вниз. Был туман, и он неясно видел окружающее, вдруг удар по голове, и Друккер бесшумно валится через парапет.

— Меня злит, — сердито сказал Хэс, — что наблюдатель Гилфойл, поставленный мною позади дома Друккера, не донёс мне, что Друккера всю ночь не было дома. Как вы полагаете, сэр, не лучше ли нам сейчас же поговорить с ним?

Маркхэм согласился. Хэс отдал приказ по телефону, и через десять минут явился Гилфойл. Хэс набросился на него, как только он вошёл.

— В котором часу Друккер ушёл из дому вчера вечером?

— Около восьми, сейчас же после обеда.

— Куда он пошёл?

Он вышел через заднюю дверь, прошёл по стрельбищу и через стрелковую комнату вошёл в дом Дилларда.

— Просто посидеть?

— Как будто так, сержант. Он проводит много времени у Дилларда.

— А в котором часу он вернулся?

Гилфойл беспокойно задвигался.

— Похоже на то, что он совсем не возвращался, сержант.

— Не возвращался? — жёлчно переспросил Хэс. — После того, как он сломал себе шею, конечно, ему было не до возвращения домой!

— Я хотел сказать, сержант…

— Вы хотите сказать, что Друккер, с которого вы не должны были спускать глаз, отправился в восемь часов к Дилларду, а вы уселись в беседке и задремали… В котором же часу вы проснулись?

Гилфойл вспыхнул.

— Я не спал всю ночь. То, что я не видел, как этот молодец вернулся домой, не значит, что я не караулил.

— Почему же вы не позвонили мне, что он развлекается где-то в городе?

— Я думал, что он вернулся через парадную дверь.

— Слишком много думаете, мозг-то у вас не очень утомлён?

— Послушайте, сержант, мне ведь не было приказано ходить следом за Друккером. Вы велели мне караулить дом и следить, кто в него входит и выходит, а при малейшем шуме вломиться в дом. Друккер ушёл к Диллардам в восемь часов, и я не сводил глаз с окон его дома. Около девяти часов кухарка идёт наверх и зажигает свет в своей комнате. Через полчаса свет гаснет. Потом около десяти часов свет появляется в комнате Друккера…

— Что такое?

— Да вы же слышите! В десять часов в комнате Друккера зажигается свет, и я вижу движущуюся тень. Спрашиваю вас, сержант, вы не были бы уверены, что Горбун вернулся домой через парадную дверь?

— Может быть, — согласился Хэс. — А вы уверены, что это было в десять часов?

— Я не смотрел на часы, но уверен, что это было около десяти часов.

— А когда свет погас в комнате Друккера?

— Он горел всю ночь. Друккер ведь не обращает внимания на время; уже два раза у него и раньше был свет до утра.

— Это понятно, — раздался ленивый голос Ванса. — Вчера он решал трудную задачу. Но скажите, а в комнате миссис Друккер тоже был свет?

— Как всегда. Старая дама на всю ночь оставляет свет в своей комнате.

— Кто-нибудь наблюдал за парадной дверью Друккера сегодня ночью? — спросил Маркхэм.

— Только до шести часов. Наш человек следит за домом Друккера весь день, но он оканчивает дежурство в шесть часов, когда Гилфойл становится на свой пост за домом.

— А на каком расстоянии от двери в переулок вы стояли ночью? — спросил Ванс.

— Может быть, на расстоянии сорока или пятидесяти футов.

— И между вами и переулком была железная решётка и ветви деревьев?

— Да, сэр. Вид был несколько закрыт, если вы на это намекаете.

— Возможно ли из дома Дилларда выйти и вернуться через эту дверь так, чтобы вы не заметили?

— Может быть, сэр, — согласился сыщик, — особенно, если малый не хотел, чтобы я его видел. Было туманно и темно, шум с Риверсайдской аллеи заглушал его шаги, если он был достаточно осторожен.

Когда Гилфойл был отпущен, Ванс дал выход своему недоумению.

— Дьявольски сложная ситуация. Друккер зашёл к Диллардам в восемь часов, а в десять был сброшен со стены. Записка, принесённая Кинаном, была проштемпелёвана в одиннадцать часов вечера, значит, она была отпечатана до преступления. Епископ заранее обдумал свою комедию и приготовил заметку в газеты. Поразительная дерзость! Возможно только одно допущение: убийца в точности знал все, что касалось Друккера, знал даже то, что произойдёт между восемью и девятью часами вечера.

— Насколько я понял, — сказал Маркхэм, — твоя теория заключается в том, что убийца вошёл и вышел через переулок между большими домами!

— У меня нет никакой теории. Я спросил о переулке, чтобы убедиться, что никто не проходил через него в парк, кроме Друккера. В таком случае навязывается гипотеза, что убийца прошёл в парк по этому переулку и таким образом ускользнул от наблюдения.

— Если этот путь был доступен для убийцы, то совершенно неважно, кого видели вместе с Друккером, — мрачно заметил Маркхэм.

— Совершенно верно. Тот, кто инсценировал этот фарс, мог смело войти в парк на глазах у сыщика или тихонько пробраться туда через переулок.