Зловещие призраки - [2]

Данлоп скрестил руки на груди и мотнул головой. Кесс вздохнула.

- Хорошо, будь по-твоему. - Она растерла смолу пальцами и бросила порошок к его ногам. - Хирам Данлоп, приказываю войти в этот круг, чтобы быть отмеченным и отправится на покой. Приказываю покинуть это измерение.

Кесс подпрыгнула, когда по комнате эхом пронесся рык, а собачий череп взмыл в воздух. А под ним начало формироваться тело собаки, каждая кость была белой и заостренной в свете свечи.

Черт! Твою ж мать, Кесс все так же одна в кругу.

И что еще хуже, от нее, как и от призрака, пахло смолой. Кесс еще не споласкивала руки. Собака - магическое создание, способное почувствовать травы - не ощутит разницы между ней и призраком.

Кесс вскрикнула, когда собака, на костях которой появлялась кожа и мех, бросилась на нее. Она упала на... сквозь Хирама Данлопа. В этот раз холод чувствовался сильнее, вероятно, потому что Кесс не подготовилась к нему или, может, потому что была до чертиков перепугана видом острых, блестящих клыков собаки, которые клацнули в миллиметре от ее лица. Если они доберутся до нее...

Собака сомкнула челюсть вокруг левой щиколотки Кесс и потянула. В пустых глазницах появились глаза, светящиеся красным, ярким пламенем, пока собака сильнее стискивала зубы.

Позади собаки воздух начал рябить. На со вкусом отделанные, темно-коричневые стены спальни Санфордов легли тени, серые и черные силуэты с зажженными факелами.

Что-то внутри Кесс начало уступать. Собака - психопомп - делала свою работу, забирала заблудшую душу из дома Санфордов в город мертвых.

Но душа Кесс не заблудшая... по крайней мере, не в том смысле.

Хирам округлил глаза, когда она вновь дотянулась до него, но ее рука прошла сквозь грудь призрака.

- Хирам Данлоп, приказываю тебе...

Слова оборвались удушающим всхлипом. Черт, больно, охренительно больно. Словно с нее слой за слоем сдирали кожу, оголяя каждый нерв Кесс, а у нее их очень много.

Перед глазами Кесс все помутилось. Если бы она захотела, то сдалась и уплыла бы... а собака с нежностью, после того как узнала, что за душа перед ней, отпустила бы ее и исчезла. И не было бы больше проблем, боли... не было бы ничего... Лишь тоскливый город, где нельзя снять напряжение. Понимание, что она погибает глупой смертью, наконец, привело Кесс в чувство. Нет, ни за что.

Она вновь потянулась к Хираму, и в этот раз пальцы схватили что-то твердое, теплое и живое. Хирам. Но он не живой. Это Кесс умирала.

Но перед смертью она могла вцепиться в Хирама и затащить в круг. Перед смертью она могла собрать всю силу воли, чтобы отметить эктоплазмаркёром внезапно твердое тело Хирама, начертить символ идентификации для психопомпа и физически удержать его на месте.

Кесс упорно рисовала символ на руке Хирама, пока ее душу разрывало между призраком и собакой. Она не тратила время на то, чтобы посмотреть, что же происходило с ее телом.

Кесс нарисовала последнюю закорючку, когда перед глазами все потемнело. Боль пронзила тело, когда она с глухим звуком рухнула на пол дома. Физическая боль, в костях, а не та, что испытывала она несколько минут назад, когда ее душу вырывали.

Кесс открыла глаза как раз в тот момент, когда Хирам Данлоп исчезает в ряби воздуха.

Дрожащими пальцами Кесс подняла тяжелую крышку серебряной коробочки. Она взяла две большие таблетки и закинула в рот, разжевывая. Горечь заполнила рот, заставив сморщиться. Ужасный вкус. И все же он прекрасен. Как говаривал Бамп, самые сладкие вещи ужасны на вид, и как же он прав.

Кесс сжала рукой бутылку воды, отвинтила крышку и сделала глоток, проглатывая, разжеванные - чтобы быстрее попали в кровоток - таблетки.

Она прикрыла глаза. Облегчение придет через двадцать-тридцать минут, когда септы полностью подействуют. Но уже сейчас стало получше. Дрожь немного спала, И Кесс вновь обрела контроль над руками.

Худшая часть изгнания - уборка. Ну, обычно так было. В этот раз худшей частью оказался момент, когда душу Кесс вырывали из тела, словно сдирали суперклейкий пластырь.

Кесс аккуратно сложила части своего алтаря в сумку, а сверху завернутый в холщовую бумагу череп собаки. Придется покупать новый. Эта собака вкусила ее плоть, и Кесс больше не могла ее использовать.

Септы начали действовать, в животе, словно бабочки запорхали, вызывая странное возбуждение, от которого Кесс неосознанно улыбнулась. В конце концов, все не так плохо. Она жива, и этого достаточно, чтобы чувствовать себя прекрасно.

Санфорды вернулись, когда Кесс опустилась на колени с молотком и железным гвоздем перед их входной дверью.

- С возвращением домой, - поприветствовала она их, перемежая слова с ударами молотка. - Больше проблем не будет.

- Он... ушел? - спросила миссис Санфорд, широко раскрыв глаза. - На самом деле?

- Ага.

- Мы не сможем в полной мере отблагодарить вас, - манерно выдал мистер Санфорд, его голос, вырываясь из бочкообразной груди, эхом разносился по дому, отскакивая от штукатурки.

- Это моя работа. - Она даже не могла разозлиться на Санфордов. Они не виноваты, что у них и вправду завелось приведение, а не фальсификация, как в девяноста девяти процентах случаев изгоняющих.