Зловещее сокровище - [28]

— Он дает однозначное заключение, что подошвы не совпадают, — спокойным голосом промолвил оперативник, прибывший в отдел из Иванова.

— Вот видите, — словно сбросив с себя гнетущий груз, обрадованно выдохнул молодой человек, — я же говорил вам, что я здесь совсем не причем.

— Это ничего не значит, — резко оборвал его радостное волнение Герман Петрович, не желавший рассматривать никаких других версий и уже в своей голове отчетливо различавший своего недавнего подчиненного, закованного в наручники и плачущим голосом желающего признаваться в совершении преступления, — ты же не простой какой-нибудь парень, хм? — он презрительно усмехнулся. — Ты все заранее продумал и прихватил с собою пару запасных штиблет — только-то и всего! — а дойдя до дома, переобулся, после чего зашел в дом и сжег преступную обувь в печке.

— Однако, — в становившийся перекрестным допрос вмешался и молчавший до этого начальник уголовного розыска, — тогда это, Гера, — Бесстрашный допускал с этим человеком неофициальное, фамильярное, обращение, — такое предположение очень серьезно разнится с твоими доводами, приведенными несколько ранее, где ты утверждал, что в дом парень не заходил, а сразу же отправился по твоему вызову, да и избу мои ребята осмотрели внимательно, и, поверь, печка оказалась нетопленной — как ты объяснишь такой поворот своих мыслей?

— Все очень просто, — не желал сдаваться упрямый поселковый начальник, считавший свое мнение единственно правильным, — он уничтожил ее каким-нибудь другим, более хитрым, способом.

— Каким? — не унимался Алексей Николаевич, пытавшийся если и не защитить предполагаемого преступника, то хотя бы вынудить Карелина не мешать проведению следственного мероприятия и не озвучивать свои нелепые версии.

— Ну-у, я не знаю, — развел руками Герман Петрович, — если не сжег, тогда куда-нибудь непременно спрятал… Я думаю, мы за тем здесь и собрались, чтобы все это выяснить, а вы тут словно в адвокаты к «мерзавцу» набились — только и делаете, что защищаете его; я же один пытаюсь подвести кровавого преступника говорить одну лишь чистую правду.

— Хорошо, — счел необходимым вмешаться в этот бесполезный разговор в том числе и ивановский подполковник, — если кто не знает — никаких ботинок, бывших обутыми на преступника в момент убийства, не удалось обнаружить даже с помощью поисковой собаки, которая, кстати, вплоть до настоящего времени вместе с экспертом продолжает работать на месте того происшествия, где они осуществляют поиски дополнительных доказательств; мы же с вами давайте уже начнем допрашивать юношу непосредственно по существу интересующего всех дела.

— Как хотите, — махнул рукой начальник поселкового отделения, возвращаясь на свое место и принимая прежнее положение, — в старые добрые времена никто бы не стал с этим «подонком» сюсюкаться, а вмиг бы развязали ему язык и заставили говорить «необходимую» правду; противно смотреть — во что превратили доблестную милицию.

Он еще несколько секунд поворчал, вспоминая заслуги давно минувшего времени, после чего все-таки замолчал, предоставив остальным сотрудникам возможность вернуться к беседе, прерванной в связи с его неугомонной и неуемной активностью. Ивановский оперативник, очевидно осознав, что в присутствии такого человека, каким являлся Карелин, нормального допроса попросту не получится, решил перейти к его основной части и наконец-таки подключить испытуемого к детектору лжи.

— Ты сказал, Денис, что согласен пройти полиграф, — уточнил он высказанное им ранее пожелание, — твое решение не изменилось?

— Нет, — с готовностью откликнулся Градов, искренне желавший закончить всю эту неприятную процедуру и уже, по крайней мере, склонить «чаши весов» либо в ту, либо в другую сторону, — я буду рад развеять все накопившиеся сомнения.

Сазонов уже начал закреплять на теле неоперившегося еще юнца необходимые для проведения исследования контакты и даже включил сам аппарат, намереваясь задать первые, тестирующие, вопросы, как в дверь нетерпеливо постучали; и тут же, не получив еще ничьего разрешения, она распахнулась, и на пороге возник моложавый худощавый сотрудник, одетый в полицейскую форму сержанта, который возбужденным голосом произнес:

— Вас срочно вызывают «наверх», — сказал он, имея ввиду руководство, — велено пока прекратить все допросы.

Как водится в таких ситуациях, сотрудники, приносящие подобные вести, ничего толком не знали и в объяснения не пускались, но всем своим видом показывали, что порученное им дело настолько важное, что им ни в коем случае не стоит пренебрегать. Поэтому все трое старших офицеров непонимающе переглянулись, но зная заведенную традицию, выспрашивать у посыльного ничего не стали, а избавив «провинившегося» сотрудника от закрепленных чуть ранее проводов, отвели его обратно в камеру, после чего тут же отправились исполнять приказание.

Градов, не понимая, что могло приключиться такого сверхординарного, что послужило причиной, по которой прервался такой архиважный допрос, оставшись один, забеспокоился еще больше. «Лучше уж побыстрее бы все разрешилось, — думал он про себя, — и пришли бы к какому-нибудь решению, чем так меня мучить, — эта неясность угнетает хуже всего». Такие мысли промелькнули в его мозгу изначально, но постепенно они пустились в совершенно ином направлении. «Хотя с другой стороны, — вдруг стало «сверлить» в его голове, — зачем их могли так резко позвать к руководству? Очевидно, появились какие-то серьезные обстоятельства, касающиеся непосредственно моего дела. Скорее всего, они нашли ботинки преступника… хм, если те были спрятаны в моем доме, то тогда эта «подстава» будет просто конкретная; и вот здесь я определенно пропал, потому что в этом случае уже не надо будет никаких моих признательных показаний — все доказательства будут предъявлены, как говорят, налицо, и, соответственно, отпадет необходимость в тестировании меня на каком-то там детекторе лжи… меня попросту оставят в этой камере, а сами пустятся быстрее сшивать уголовное дело и оформлять мое задержание. Эта процедура мне хорошо известна; сам не раз уже подвергал ей закоренелых преступников, и теперь от меня уже ничего не будет зависеть».