Зловещее наследство - [18]

Арчери поднялся и отдал ей еще три жемчужины. Когда теннисный мяч ударил в окно, 0н подпрыгнул. Звук был похож на пистолетный выстрел.

— Так, хватит, Джил, — резко сказала Миссис Кершоу. Все еще держа блюдце, полное жемчужин, она открыла окно. — Я уже говорила тебе, сотни раз говорила, я не хочу больше осколков.

Арчери смотрел на нее. Она раздражена оскорблена, даже слегка возмущена. Ему вдруг стало интересно — как она выглядела в тот воскресный вечер, когда полиция вломилась на ее территорию в каретном сарае, Была ли она способна на какую-нибудь еще эмоцию, чем это простое раздражение при вторжении в ее личный мир?

— С детьми просто невозможно посидеть спокойно и поговорить, не так ли?

В одно мгновение, как по команде, все семейство очутилось перед ними: девочка, грубая и протестующая, мальчик, с которым он встретился на подъездной дорожке, теперь требовавший чаю, и сам Кершоу, чье слегка морщинистое лицо не лишено было определенной проницательности.

— Сейчас же подойди и передай мне эти блюдца, Джил.

Блюдце девушка перенесла на каминную доску и воткнула между кружкой для пожертвований и карточкой, приглашавшей миссис Кершоу на утренний кофе Общества помощи раковым больным.

— Я должна попрощаться, мистер Арчери, — она протянула руку, — у вас такая долгая дорога, я знаю, вы уже собираетесь ехать. — Это было почти грубо и все-таки величественно. — Если мы не встретимся до великого дня, что ж, встретимся в церкви.

Дверь закрылась. Арчери остался стоять.

— Что мне делать? — просто спросил он.

— А на что вы рассчитывали? — ответил вопросом на вопрос Кершоу. — Своего рода неопровержимое доказательство, алиби, доказать которое может только она.

— Вы ей верите? — заинтересовался Арчери.

— А, это другое дело. Мне все равно, знаете ли. Так или иначе, меня это не касается. Это так просто — ни о чем не спрашивать, мистер Арчери, и ничего не предпринимать.

— Но меня это касается, — возразил Арчери. — Если Чарли женится на вашей падчерице, я должен буду оставить церковь. Не думаю, что вы сознаете, в каком месте я живу и с какими людьми…

— А-а! — Кершоу скривил рот и сердито махнул рукой. — Терпеть не могу весь этот вздор. Кто об этом знает? Все вокруг думают, что она мое дитя.

— Я буду знать.

— Какого черта она рассказала вам? Почему не держала рот на замке?

— Вы осуждаете ее за честность, Кершоу?

— Да, ей-богу, да!

Арчери поморщился на такую клятву и закрыл глаза от света. И увидел красный туман. Всего только веко, но ему это показалось целым озером крови.

— Эта нечестность — лучшая политика. Во всяком случае, что вы об этом волнуетесь? Вы чертовски хорошо знаете, что, если вы будете против, она замуж не выйдет.

Арчери резко возразил:

— А какие отношения после этого у меня будут с сыном? — Он взял себя в руки и сказал мягче: — Я должен попытаться найти выход. Я возвращусь в Кингсмаркхем. Довольно слабая надежда, не так ли? — И добавил: — Благодарю вас за попытку помочь и… и за прекрасный чай. — Нелепость этих слов он осознал, только когда они уже прозвучали.

Глава 6

Однако же, поскольку по всем признакам время его кончины приближается, то приуготовьте его к смертному часу.

Посещение больных

Человек лежал на спине посреди перехода «зебра». Инспектору Вердену, вышедшему из полицейской машины, не было надобности спрашивать, как это случилось. Все было у него перед глазами, словно в ужастике министерства транспорта, того сорта фильме, который заставляет женщин вздрагивать и быстренько переключаться на другой канал.

«Скорая помощь» уже ждала, но никто не делал никаких попыток перенести мужчину. Непреклонно и как бы даже безразлично продолжали ритмично мигать двойные желтые маяки. Перевернутая вверх колесами, уткнувшись тупым носом в опрокинутую тумбу, валялась белая «мини».

— Не могли убрать ее? — спросил Берден.

Доктор был лаконичен:

— Это из-за него. — Он опустился на колени, пощупал левое запястье и опять поднялся, отирая с пальцев кровь. — Я опасаюсь, что он повредил позвоночник и порвал печень. Дело в том, что он более или менее в сознании, и если попытаться его переместить, то начнется агония.

— Дьявольщина. — Берден обвел глазами кучку женщин среднего возраста в хлопчатобумажных платьях, поздним вечером возвращавшихся домой или прогуливавшихся парочками. Заходящее солнце мягко улыбалось на их лицах и на крови, украсившей черно-белый перекресток. Он узнал эту «мини». Он знал эту глупую эмблему на заднем стекле в виде черепа с подписью: «Сами вы — мини». Это никогда не было забавно, а теперь выглядело возмутительной, жестокой насмешкой над человеком на дороге.

Девушка лежала на рулевом колесе. В свои короткие черные колючие волосы она, не то в отчаянии, не то в раскаянии, запустила пальцы с длинными красными, словно яркие перья, ногтями.

— Не волнуйтесь за нее, — небрежно сказал врач, — у нее повреждений нет.

— Вы, мисс… — Берден выбрал самую спокойную, наименее возбужденную зрелищем свидетельницу, — не видели ли вы, случайно, как произошел несчастный случай?

— О-о, это было ужасно! Она неслась как зверь, эта маленькая сучка. Она делала, наверное, сотню миль в час.