Зловещая долина - [3]

Однако извращенцам с нашими Галатеями тоже делать нечего. Для любителей сексуальных кукол наши ребята слишком дороги и сложны, вдобавок покорными их не назовёшь. Гибкая схема поведения не предписывает ИскИну вставать перед владельцем на четвереньки, как только тот щёлкнет пальцами. В этом смысле наши мехи тоже излишне похожи на людей — и извращенцы моментом скатываются в зловещую долину. За восемь лет существования «Пигмалиона-М» нам вернули девятерых, купленных в качестве эротических игрушек, хотя психолог фирмы и проводит с каждым покупателем беседу. Когда мы говорим «секретарь», то не имеем в виду «любовница» — но иным людям без толку объяснять, если им что‑то втемяшилось в голову. ИскИны в этом плане значительно толковее.

По сути, мы делаем и продаём телохранителей. Все наши Галатеи могут прийти на помощь, две трети наших секретарей — с дополнительными функциями, а иногда требуется и что‑нибудь посерьёзнее. Мехи в этом смысле эффективнее людей: мы встраиваем в них множество сигнальных систем, позволяющих распознавать яды и радиацию, реагирующих на физиологические параметры окружающих людей, на изменение давления и влажности воздуха, особо чувствительные температурные датчики… В очень дорогих деток мы монтируем «силовой щит» — они защищают хоть от зенитного снаряда.

Обычные мехи-телохранители вызывают у людей напряжение и нервозность, к тому же с ними не пускают в общественные места. И впрямь: сидит человек в трёхмерном театре, а вокруг — пяток стальных обломов с мордами кубистических бульдогов — сразу ясно, что этот перец либо мафиози, либо ограбил сироту и боится мести. Если его сопровождает элегантная и хрупкая Галатея или разбитной парнишка — совсем другое дело. К тому же ИскИны безопаснее, чем обычные стереотипы: их этика запрещает убивать, а разум подсказывает, как не сделать это случайно.

Удивительно, как многих VIP-персон охраняют Галатеи. Забавно видеть в видеохронике рядом кое с кем из наших отцов нации Кевина или Ланса, наших самых дорогих и оснащённых телохранов — для таких случаев мы делаем ребятам особые скульпты, но на обычной базе. Разглядеть можно, когда глаз пристрелян.

Разве что ни у кого из простых смертных он не пристрелян до такой степени.

Я завтракаю, а Клодия крутит в руках чашечку кофе: она любит имитировать участие в процессе, ей уютно. У Галатей на всякий случай есть пищевой резервуар; иногда выпить с мехом пива достаточно, чтобы избавиться от ужаса и отвращения. Впрочем, Клодия обычно не пользуется этой функцией чисто декоративного свойства: наши машины питает их жаркое сердце — крохотный реактор, главное инженерное достижение нашей компании.

Но ИскИны знают, что такое голод. Они должны это знать, чтобы хорошо понимать живых — поэтому мы монтируем новорождённым деткам схемку, регулирующую подачу заряда. Уровень энергии снижается, они чувствуют дискомфорт и беспокойство — мы увеличиваем подачу энергии и объясняем суть. И ребята запоминают навсегда: людям надо есть и пить, иначе им плохо.

Учить ИскИна — всё равно, что воспитывать младенца. Их этическая прошивка содержит столько примеров из человеческой истории, сколько вмещает лишь хорошая сетевая энциклопедия, наши младенцы появляются на свет очень и очень осведомлёнными о том, что такое хорошо и что такое плохо — но всё равно программа обкатывается, по крайней мере, в течение пары месяцев. Галатея должна (или должен, коль она изображает мужчину) в ней «обжиться», «вчувствоваться», научиться применять её положения на практике и пользоваться сама собой.

И мощный искусственный мозг делает это настолько быстрее, чем человеческий — диву дашься.

Между тем, Клодия развивает печальную мысль: ей не очень нравится покупатель. Забавная штука — интуиция машин; в особенности потому, что не такая уж это и интуиция. Если распросить ИскИна, чем вызвана его симпатия или антипатия, мех обычно может это объяснить. Они анализируют те самые тонкие частности, которые считывает и человеческий мозг — только в отличие от нас, хумансов, осознают, что чувствуют. Могут даже сделать видеозапись или распечатку, только попроси.

— Я ещё не видела его иначе, чем по видеосвязи, босс, — говорит Клодия, когда я расспрашиваю, чем не угодил заказчик, — но мне не понравился тембр его голоса, и от его лица я тоже не в восторге. Его голос почти на семь процентов выше нормы при деловых переговорах. Кожные покровы увлажнены. Зрачки расширены. Облизывает губы. У нас озабоченный клиент, босс. Это может означать срыв сделки.

— Ты можешь определить по видеозаписи степень увлажнения кожных покровов? — смеюсь я. — Сильна…

— Пот блестит, — говорит Клодия, пожимая плечами. Милый жест, который стоил фирме года работы. — Мне хотелось отказать ему в аудиенции, босс, но он обещал заплатить наличными. Ради шанса для фирмы я записала его сегодня на тринадцать.

— Да, обидно, — говорю я. — Но дело есть дело, примем, посмотрим. Деньги нам нужны, дорогая. А пока надо взглянуть, как продвигается выполнение прежних заказов и как дела идут.

Мы покидаем мою квартиру, чтобы направиться в нашу мастерскую. Весь заводской комплекс «Пигмалион-М» — жилища сотрудников, цех, лаборатории, склад, испытательный стенд — занимает пару гектаров и огорожен силовым щитом. Чужим без спросу тут делать нечего — слишком уж часто случаются желающие причинить нам вред.