Злодеяния немцев в Киеве - [2]

Там, где ненавистный враг ступал своим кованым сапогом, лилась кровь невинного люда, вздымалось в небо зарево пожаров.

28 сентября 1941 г. немецкая фельдкомендатура расклеила по городу приказ, в котором говорилось, что всем евреям Киева и его окрестностей надлежит «ровно в 8 часов утра 29 сентября прибыть на ул. Мельника, взяв с собой ценные вещи, тёплую одежду н бельё. Кто не явится, будет расстрелян». По городу распространился слух, что еврейское население будут куда-то переселять.

В назначенный час вся улица Артёма до улицы Мельника была заполнена людьми. Гитлеровцы повели собравшихся на Лукьяновское кладбище, к Бабьему Яру. Туда шли мужчины и женщины с грудными детьми на руках, больные и беременные, старики и дети. Среди них были рабочие и служащие, учёные и артисты. Шли с Подола и Печерска, с Бессарабки и Святошина.

Когда обречённых пригнали на кладбище, у них отобрали все ценные вещи и одежду. Затем людей ставили рядами так, чтобы одним выстрелом убивать несколько человек, и расстреливали из автоматов. Ставили вторую, третью очереди. Падали убитые и раненые. Гитлеровские бандиты добивали лопатами раненых и брошенных живыми грудных детей, а затем засыпали их землёй. После этой дикой расправы долго ещё шевелилась земля, из-под насыпи долго ещё слышались глухие стоны.

Сторож Лукьяновского кладбища Сергей Иванович Луценко, который был очевидцем этой трагедии, рассказывает: «Когда обречённых пригнали на товарную станцию, когда они заполнили всю Лукьяновку, улицы Дегтярёвскую, Лагерную и Мельника и близлежащие три кладбища, несчастным приказали сложить вместе все свои вещи. Потом немцы выстраивали людей в колонны по 100 человек и вели в Бабий Яр. Из сторожки на кладбище было хорошо видно, как возле обрыва останавливали колонны, как людей раздевали догола и складывали вместе их одежду, как из автоматов и пулемётов расстреливали поставленных на краю оврага, как хватали детей за ножки, поднимали их и бросали живьём в Яр.

Расстреливали с утра до вечера. Ночью немцы ложились спать, а обречённых на расстрел загоняли в пустые гаражи. Утром снова начинали расправу. Так продолжалось 5 дней. Пригоняли людей, а вывозили в больших крытых машинах только их вещи. Каждые пять минут отходила новая машина. Трупы сбрасывали в Яр, а вечером динамитом взрывали его склоны, чтобы засыпать землёй и мёртвых и недобитых».

Два года подряд в Бабьем Яру не умолкали выстрелы. Тут расстреляли моряков, потом железнодорожников, рабочих заводов «Большевик», «Ленинская кузница», «Транссигнал». Расстреливали эсэсовцы, гестаповцы, полицейские.

Расстрелы и пытки не прекращались. На улицах лежали трупы замученных, качались на виселицах посиневшие тела женщин и детей. Убийствам часто предшествовали садистские пытки. В полицейских камерах фашисты до полусмерти били и истязали свои жертвы, выжигали раскалённым железом глаза и клеймили тело, выводили зимой совершенно раздетых людей на мороз и поливали их ледяной водой, живьём бросали в проруби Днепра.

В феврале 1942 г. гестаповцы пригнали к Днепру группу мужчин, женщин и детей. Их заставили вырубить возле Дарницкого моста прорубь и приказали прыгать в неё. Но после команды «прыгать!» люди стояли неподвижно. Раздалась очередь из автомата, и на лёд упали окровавленные тела. Кое-кто прыгнул в воду. Один из смертников, резко обернувшись и разодрав на себе в отчаянии рубашку, воскликнул:

— Нате! Стреляйте, гады! За всё получите возмездие!

И упал, подкошенный автоматной очередью. Второй крикнул:

— Товарищи! За родину!

Но пуля не дала ему договорить.

Даже больные не могли избежать зверской расправы. Их немцы отравляли, умерщвляли в «душегубках». Так, 14 октября 1941 г. в психиатрическую больницу ворвался отряд эсэсовцев. Фашистские людоеды загнали в один из домов 300 больных, продержали их там без пищи и воды несколько дней, а потом расстреляли в овраге Кирилловской рощи. Такие расправы повторялись неоднократно. В больницу прибывали «душегубки». В них загоняли по 60–70 человек психически больных, а через несколько минут оттуда выбрасывали трупы.

Об одном из таких «визитов» рассказал в своём выступлении на общегородском митинге киевлян 27 ноября 1943 г. профессор Психоневрологического института А. Р. Киричинский. «Тяжело даже представить себе, — говорил он, — до каких пределов жестокости и цинизма может дойти немецкий варвар! Так, в психиатрическую больницу однажды прибыла специальная комиссия, которая отобрала более 500 больных. Несчастных совсем раздели и группами грузили в закрытую машину. Двери этой машины герметически закрывались, и начинал работать мотор. Через пятнадцать минут все было кончено. Машина подходила к яме, её открывали и оттуда вытаскивали скорченные трупы. Немцы делали это пунктуально, с двухчасовым перерывом на обед в течение двух дней».

Гитлеровцы казнили людей за мельчайшую «провинность»: за нарушение светомаскировки — расстрел; за сочувствие Красной Армии — расстрел; за хождение по улицам позже указанного немцами времени — расстрел; за саботаж — расстрел. Саботажниками немцы считали и тех, кто не зарегистрировался на «бирже труда» и не выехал «добровольно» на немецкую каторгу.