Злобный босс, пиджак и Танечка - [29]

— А отношения с подчиненными у него как?

— Они его очень уважают! И боятся, что скорее всего и является следствием этого самого уважения. Я не думаю, что вам стоит переживать о его качествах… руководителя.

Выделила последнее слово специально. Внимательный мужчина обязан был заметить, и его бровь чуть заметно приподнялась.

— Продолжай, — поторопил он. И сам же не выдержал: — Какие-то другие качества вызывают в тебе сомнения?

Я опустила взгляд в тарелку, изобразила смущение. И заговорила чуть тише:

— Не знаю, стоит ли о таком рассказывать вам… Поскольку это совершенно не относится к деловым вопросам.

— Говори уже! — он едва сдержался, чтобы не повысить голос.

— Ну… — я демонстративно задумалась, — мы все-таки в России живем, а не в какой-нибудь загнивающей Европе. У нас и порядки другие, и традиции… Даже не представляю, стоит ли вопрос обсуждения…

— Говори! — теперь они уже рявкнули на меня оба. Я очень правдоподобно вздрогнула.

— Поймите правильно, я очень вам благодарна за эту работу, за опыт, который безусловно там Приобретаю… Но у меня есть легкие подозрения… — я медленно подбирала слова, которые подобрала еще за час до этой встречи. — Что Андрей Владимирович склонен… как бы это выразиться? Выходить за рамки рабочих отношений с симпатичными ему сотрудниками.

— Домогательства? — ахнула Людмила. Мне в последнюю очередь хотелось бы расстраивать эту бедную женщину, но кто ж ей виноват, что сынок таким уродился?

Тяжело вздохнула и кивнула:

— И боюсь, не только к женскому полу, — выдавила едва слышно. — Возможно, просто слухи. Но страх подчиненных перед Андреем Владимировичем, вероятно, связан не только с уважением… Вы должны понимать: у многих семьи, кредиты… некоторые из которых и предоставил ваш сын…

Наверное, я немного переборщила, поскольку мужчина совершенно изменился — он разинул рот и побледнел, не в силах выдавить из себя ни слова. Его жена почему-то смотрела сквозь меня довольно спокойно, а потом сказала непонятное:

— От тебя пахнет ложью!

Чем пахнет? Я недоуменно уставилась на нее. Ну, конечно, мать же. Мать в самую последнюю очередь поверит в то, что ее сын не идеален. Или я все-таки перегнула палку? Потому нахмурилась и добавила:

— Возможно, это просто слухи! Я решила, что вы хотите знать и о них!

— Так все-таки слухи? — она сощурилась.

— Слухи, — признала я, начиная бояться теперь и эту женщину. А потом вспомнила и добавила уверенно, не отводя взгляда от ее белесых глаз — вряд ли она отчетливо это видела, но решимость во мне позволяла так себя вести. Повторила:

— Слухи, потому что никаких доказательств мне никто не предоставлял. Однако же сегодня утром Андрей Владимирович открытым текстом мне сказал, что намерен общаться со мной во внерабочее время. Подождите, попытаюсь вспомнить дословно. «Да, Таня, я всегда буду где-то поблизости» и «С тобой буду общаться в свободное от работы время», примерно так.

— А теперь ложью не пахнет… — женщина бессильно откинулась на спинку стула.

Владимир Александрович резко отодвинул от себя тарелку с потрясающим рагу.

Аппетит, наверное, пропал. Я не улыбалась, все силы уходили на это. Теперь попробует босс ко мне домой заявиться — один звонок, и больше доказательств не потребуется.

— Но я не понимаю! — сокрушалась женщина. — Андрей — красивый, умный мальчик! Зачем ему такое? Зачем кого-то заставлять…

Я пожала плечами и выдала самое подходящее объяснение, как будто оно кому-то здесь было неочевидно:

— Власть кружит голову многим.

Владимир Александрович отмер, но теперь говорил сдавленно:

— Я проверю эти слухи, Таня. И понимаю твое негодование… Вот только прошу тебя, не увольняйся. А если уж мой сын перейдет границу, я встану первым на твою защиту. Это же… как-то в голове не укладывается…

Мой телефон зазвенел, и, глянув на дисплей, я невольно выругалась:

— Помяни черта… Простите, я должна ответить.

Встала из-за столика и отошла. Просто не хотелось, чтобы наш разговор услышали. Ведь Андрей Владимирович пообещал выглядеть дрессированной собачкой. Вдруг он сейчас очень вежливо, приветливо и профессионально разговаривать начнет? Попробуй потом докажи, что именно в этот момент он притворяется!

Но он не притворялся:

— Отойди от родителей, чтобы не слышали!

— Уже.

Внутри похолодело. Откуда он знает, с кем я обедаю? Я говорила об этом только Коле, тот вряд ли бы сдал. Или он следил за мной, когда я выходила из офиса?!

Заозиралась в панике, словно собиралась его увидеть прямо здесь.

— Что ты уже успела доложить, шпионка?

Я старалась, чтобы мое волнение в голосе не отражалось:

— Много чего, Андрей Владимирович. И всего лишь каплю правды для правдоподобности.

— Расскажи, — ответил мягко, я услышала в тоне улыбку.

И улыбнулась тоже:

— Я не обязана, но расскажу. Жаль, что не вижу сейчас вашего лица. Я им заявила о домогательствах в мой адрес и не только мой. Что вы там говорили про войну во внерабочее время?

— О! Хитро! — восхитился он. — Думаешь, кислород мне перекрыла?

— Думаю, что если вы теперь просто поздороваетесь со мной вне офиса, я автоматически стану правой по всем вопросам.

— Стерва, — он произнес это беззлобно, а просто как признание моих заслуг. — Хорошо. Один-ноль на сегодня, так даже интереснее. Вот только ты не очень хорошо себе представляешь моих родителей. Они тоже не так просты, как кажутся.