Зло именем твоим - [2]

Израильтян было около пятидесяти человек, технические специалисты и небольшая группа охраны. Оружие — не мудрствуя лукаво, купили на ближайшем базаре, автоматы, пулеметы, снайперские винтовки, гранатометы — все либо советского, либо местного, либо иранского производства, гранатометы РПГ, например, во всем Ираке были в основном иранские. Все, кто был на базе — прошли курс подготовки именно с советским оружием, оставалось только пристрелять купленное — и порядок. С собой привезли только пять ПЗРК Стингер, которые на базаре было не купить — с ними организовали выносной пост наблюдения и прикрытия. Этот пост разместили на горе в паре километров от места бурения и замаскировали. На нем было четыре солдата, в том числе один со снайперской винтовкой и один с пулеметом. Среди них был и Миша Солодкин.

Летели не напрямую — летели длинным, кружным путем, мелкими группами. Из Тель-Авива — во Франкфурт на Майне, оттуда — в Дубай, уже по другим, фальшивым, но отлично сделанным специалистами МОССАДа документам. Из Дубая — рейс в Багдад, там пришлось пересидеться два дня. Только после этого — рейсом старого Боинга 737 — в Мосул.

Пока сидели — на вилле, за пределами зеленой зоны, но все равно в относительно спокойном районе — командир их группы дал разрешение выйти в город, прогуляться по лавкам. Денег у них было немного — но и без денег можно многое понять и увидеть.

Багдад двух тысяч четырнадцатого года от Рождества Христова, во многом восстановившийся после тяжелой войны, был чем-то похож на Ливан, чем-то — на Сайгон и производил довольно тяжелое впечатление. Чтобы спастись от террористических атак — город окружили стеной, отрезав от основного города Садр-Сити, клоаку с двумя миллионами жителей, в основном шиитов, с которыми не смогли ничего сделать даже американцы — а сам город так же поделили на сектора. Если бы у новорожденного демократического Ирака не было денег — наверное, все бы кончилось очень быстро — но деньги были, нефть добывалась, и цены на нефть продолжали расти. Багдад — это стальные ставни, сектора безопасности, вертолеты, постоянно кружащие над городом, вооруженные конвои, старые бронемашины, которые скупили по всей Европе. Багдад делился на несколько частей — зеленая зона, то есть правительственный квартал, огороженный отдельно, стеной в несколько метров, богатые районы, где были виллы богачей с частной охраной, деловой квартал и прочие районы. Каждый человек, хоть немного разбогатевший, нанимал охрану, только из иностранцев — местным не доверяли, местные могли предать. Остальные — жили в страхе. Когда то Багдад был одним из самых зеленых городов на Востоке — теперь всю зелень вырубили, потому что нужны были чистые сектора обстрела, за деревьями легко мог укрыться снайпер или гранатометчик. Все это — какофония крякалок, с которыми пробирались по улицам многочисленные бронированные лимузины с охраной, голые улицы, статик-гарды, постоянно оглядывающиеся по сторонам, наглые таксисты… а за крепостными стенами столицы, отгородившейся от всей остальной страны — нищета и убожество, калеки, голод, баасизм, агрессивный шиизм, банды негласно контролирующие города, зеленка и болота, в которых черти что творилось. В Израиле тоже было неспокойно, перед каждым магазином стоял вооруженный охранник — но того ощущения осажденной, медленно проигрывающей войну своему же народу крепости что в Тель-Авиве, что в Иерусалиме никак не ощущалось.

В Мосуле, где они пробыли только несколько часов, их автомобили, турецкие Мерседесы и Татры-Навистар[1] подогнали прямо в аэропорт — как ни странно дышалось легче. Не было ощущения того гибельного раскола страны, гибельного ее распада, которое буквально в воздухе витало. Это был город, столица маленькой, но пытающейся стать нормальной страны, которая живет пусть тяжело — но уверенно смотрит в будущее. Здесь было легче дышать.

Лагерь они разбили собственными руками — палатки, малозаметные проволочные заграждения, которые могут тормознуть нападающих. По ночам, чтобы не привлекать внимание — копали укрепления, землю разбрасывали в округе. Выравнивали площадку, пригодную для посадки нескольких вертолетов, проходили ее не раз, чтобы убрать с нее все лишнее, даже мелкий камешек был недопустим…

Работа была тяжелой — в отрыве от цивилизации, без интернета и телефона, без отпусков в город — но им, поселенцам это было довольно таки привычно. Поселения ведь — это не халявное жилье, какое ты получаешь от правительства, это каждодневная тяжелая, горбатая работа на каменистой, скудной земле, изо дня в день одно и то же под палящим солнцем — и под обстрелами, одна рука на рычагах трактора, другая на рукояти УЗИ. Поселенцы — особые люди, не рассчитывающие на быструю отдачу от труда. Вот и они — не рассчитывали. Каждодневным трудом окультуривали тот кусок земли, на который их забросила судьба, приспосабливали его для своих целей. И что-то там даже и бурили. То, что они делали — сильно напоминали первые кибуцы, жизнь кибуцников. Тяжелую, горбатую — но именно из кибуцев выросло государство.

Первыми появились бензовозы. Израильтяне действовали на первом этапе совершенно легальными методами — топливо для заправки они закупили на смонтированном в Курдистане и только давшем первую товарную продукцию нефтеперегонном заводе, перед этим проведя экспертизу — хотя такое же топливо поставлялось для иракских ВВС и вертолетов частных охранных и военных компаний, действующих в Ираке. Старые добрые Сикорские, рассчитанные на тяжелую эксплуатацию в море, во время боевых действий были довольно неприхотливы к качеству топлива — и то, что предлагал Курдистан израильтян вполне устроило. Арендовав несколько больших бензовозов, израильтяне купили топлива с солидным запасом и на этих бензовозах тронулись по направлению к точке дозаправки.