Зло - [33]

— А зачем мне с оружием светиться? Я его в Баку каспийским рыбам подарил.

— Молодец. Дело не простое. Ох не простое. Ты-то понимаешь, что это не кинофильм «Котовский»? Помнишь, как он с поезда подорвал?

— Смутно.

— Неважно, тебя с зоны не Ястреб вынул. Большие люди дали ментам команду сдернуть тебя со шконки. На этих людей Ястреб и работает. Он теперь сам вроде мента стал.

— Ссучился?

— Да нет. Вором он был неплохим. Закон уважал, авторитет имел. Слово его кое-чего стоило. Потом он от всех дел отошел, начал с цеховиками работать. Долги вышибать, данью, кого надо, обложить, товар левый охранять. Но закона нашего не нарушал пока. С тобой и Жориком он беспредел совершил, позволил фраерам на авторитетных воров руку поднять. О Зельдине Семен Борисовиче, хозяине бомбардиров, я слышал. Известный делец, хитрован. Получить с него за беспокойство — святое дело. Ты его адрес знаешь?

— Нижняя Масловка, пять, квартира сорок.

— Вот и хорошо, попрошу, чтобы молодые за его квартиркой присмотрели. Поставлю тебе дело.

— А что мне с Ястребом делать?

— Ты, Миша, погоди. Я к уважаемым людям съезжу, посоветуюсь. Ты пока у меня поживи. Шухера еще нет. Как этих козлов, что банк грабанули, заловят, вот тогда тебе на дно надо ложиться.

Федор уехал утром, предварительно сгонял на велосипеде на станцию и привез продуктов и пива.

Его не было три дня, которые пролетели для Михаила, как один час. Никогда в своей взрослой воровской жизни не наслаждался он так одиночеством и покоем. Первый день он вообще ничего не делал, только смотрел телевизор и читал книжки. На второй, обойдя дом, увидел, что для него есть работа. Махаон — парень рукастый, он и по металлу работать умел, этого требовала его профессия, и плотничал, и столярничал.

Он кормил кота и собаку, жарил себе картошку с колбасой, потягивал пиво. За три дня он словно ожил, ушла страшная усталость, давившая на него все два года последнего срока. Ему захотелось жить здесь всегда, гулять с собакой в лесу, пить пиво, читать и никого не видеть.

Вечером в воскресенье кот Тимофей внезапно спрыгнул с кровати и уселся у калитки, чуть позже завизжал, затявкал Кум.

На тропинке появился Федор.

Сначала он пошел в дощатую кабинку, где у него находился самодельный душ — обычный бак, воду в котором нагревало солнце.

Федор вошел в комнату свежий после прохладной воды, сел за стол, налил пива и сказал:

— Дерьмо твое дело, Иван Царевич.

— Это почему?

— По хрену да по кочану.

— Не понял.

— Жорика в Сочи замочили.

— Кто?

— Говорят, грузинские воры счеты свели.

— Говорят или в цвет?

— Я сказал, что знаю. О тебе из малявы стало известно, что загнулся ты на этапе.

— Значит, я теперь вроде бы жмур?

— Это только вроде. Те люди, что тебя с зоны сдернули, распрекрасно знают, что ты с двадцатью пятью тоннами бабок гуляешь где-то. И хотят тебя отловить.

— А как же Ястреб?

— За него многие воры и просто блатные мазу держат. Сказали, что на вас руку бакланы подняли и за это с них Ястреб получил.

— Замочил?

— Точно. Народ мелкий стал. Закон забыли. Особенно грузинские воры за Ястреба слово говорили. Мне шепнули, что сучонок этот многим за бабки помог от сроков и даже от вышки отвертеться. Многие блатняки и приблатненные при нем кормятся. На меня буром поперли, грозили, только я на них клал.

Федор в уголовном мире был знаменит тем, что никогда не ругался матом.

— Потом, после правила, ко мне Коляша Кошмар подошел и побазарил, мол, некоторые с меня получить желают. Чтобы я кровью ответил. А твое дело я поставил.

— Какое?

— Да с Зельдиным этим. Вот тебе слепочки ключей, жена его с дочерью в Гаграх греются, а он ежедневно, как часы, в семь домой. Час побудет, переоденется — и к любовнице.

— А кто любовница.

— Певица из «Метрополя».

— Значит, он не в кабак ездит?

— Когда как, Миша. Но из дома всегда уходит в одно и то же время.

— Каков клиент из себя?

— Крупный, жирный мужик, рыхлый, но духовитый. Может, мне пойти с тобой?

— Не надо, Федор, это мое дело.

— Ладно, тебе жить, кент. В подъезд ты должен зайти ровно в пять. Слева от двери электрощит, откроешь его — там будет лежать волына…

— Зачем?

— Для понта, чтобы страху нагнать. Закончишь дело, волыну вытрешь как следует и обратно положишь. Не бойся, ее сразу заберут. Тебя мои люди страховать будут.

— Зачем, Федор?

— Надо, Миша. Зельдин этот с Ястребом повязан под завязку. Надо. Не бойся, ребята работают молодые, тебя не знают. Вот, держи, я тебе усики в цирковой гримерной взял. Давай попробуем.

Федор помазал кисточкой под носом у Мишки и ловко приклеил усы.

— Посмотри-ка на себя в зеркало, — захохотал Федор.

Мишка взглянул и увидел, что усы сильно изменили его лицо.

— Вот не думал, — сказал он.

— Так и должно быть, а если бороду отрастишь, тебя вообще никто не узнает. У тебя котлы есть?

— Нет, — вздохнул Мишка, — не успел купить. Ты же знаешь, я какие попадя не надену.

— Знаю твой дешевый понт. Но на дело тебе без них идти нельзя, там все по времени рассчитано.

Федор встал, открыл шкаф, вытащил несколько наручных часов, положил перед Мишкой.

— Новьё. Котлы японские и швейцарские.

Мишка любил часы трепетно и нежно. На воле часто менял их. Сидел, бывало, за столом, чуть сдвинув рукав пиджака, и краем глаза любовался красивой игрушкой на запястье.