Златовласка - [12]

— У тебя повязка не там, где надо, — небрежно заметил он. — Если у тебя поврежден локоть, то и следует носить ее на локте, а не на кисти.

— Ты не прав, — возразил я, — именно движение кисти вызывает боль в локте.

— Кто тебе об этом сказал?

— Врач.

— Что за врач?

— Доктор Купер, он ортопед.

— Он не разбирается в травмах рук при теннисе, — сказал Марк. — Я впервые повредил локоть, когда мне было всего шестнадцать.

— И что ты делал?

— Соорудил на локоть тугую повязку и отправился на крышу с девушкой по имени Жизель. Жизель-то уж точно знала, как лечить теннисные травмы. Если бы она была сейчас в Калузе, она в мгновение ока вправила тебе твой локоть.

— Но на самом-то деле лечить надо не локоть, а кисть!

— Старушка Жизель вылечила бы и кисть тоже.

Было минут двадцать десятого. Мой полный разгром занял немногим более часа. Там, где корты в более ранние часы были заполнены исключительно мужчинами, теперь начинали играть женщины. Они направлялись по дорожкам, обсаженным кустами, к свободным кортам. Несколько кортов уже мыли, и к шипящему звуку спринклерных струй примешивался ритмичный стук мячей — подача и возврат, подача и возврат. Утро было прохладным, в кронах деревьев, окружающих корты, шумел легкий ветерок. И вдруг до меня дошло: что-то изменилось. Или скорее… ничего не изменилось, и в этом было все дело! Все осталось по-прежнему.

С таким же успехом сегодня могло быть прошлым понедельником. Или позапрошлым. Не было взволнованной толпы, и совершенно не было заметно, что кто-то знает о том, что прошедшей ночью совсем недалеко отсюда была заколота женщина с двумя детьми. По правде говоря, в Калузе время от времени случалась поножовщина или стрельба, но они являлись результатом разборок в барах, причем в редчайших случаях. Такое убийство было у нас редкостью. Единственное, которое я смог припомнить за три года, что я жил здесь, произошло на Стоун-Крэб. Дело Хауэлла. Разговоры об этом преступлении будоражили город в течение нескольких месяцев. Но этим утром, казалось, единственными людьми, кто хоть что-то знал об убийстве на Джакаранда-Драйв, были те, кто находился в доме Джейми прошлой ночью. Меня внезапно бросило в дрожь: ведь где-то неподалеку был убийца.

— Причиной, по которой теннис стал таким популярным видом спорта, — заметил Марк, — является то, что он дает женщинам законную возможность демонстрировать свои трусики. Если бы женщинам пришлось играть в длинных юбках, они тут же подтянули бы их вверх. Потому что, когда женщина собирается подавать или наклоняется, чтобы отразить удар, весь мир имеет возможность лицезреть ее трусики и оценить ее прелестный зад. И это замечательно. У вас найдется время для чашки кофе, господин адвокат, или вы должны срочно ехать защищать Сакко и Ванцетти?

— Для кофе время найдется, — ответил я.

За столиками в кофейне сидело с полдюжины мужчин и четыре женщины. Когда мы подошли к стойке, Марк оглядел женщин. Одна из них, пышногрудая блондинка в белой тенниске и очень коротких шортах, в ответ откровенно оглядела его сверху вниз. Он ей подмигнул, а она отвернулась и завела нарочито оживленный разговор с сидящей справа подругой. Марк заказал два кофе и спросил, не хочу ли я голландского сыра. Я ответил, что обойдусь. Мы заняли столик у перегородки с видом на пятый корт. На нем играли две женщины, очень сильные игроки. Одной из них на вид было около семидесяти, но каждая ее подача доставляла ее более молодой сопернице массу хлопот. Некоторое время я молча следил за ними, прихлебывая кофе и наслаждаясь его ароматом. Внимание Марка было приковано к блондинке. Когда я спросил, что он собирается делать, он не отреагировал. Я повторил вопрос.

— В деловом отношении или в светском? — спросил он. — А будь что будет, к черту дела! Светские развлечения — гораздо более интересное занятие. Ты помнишь, я рассказывал тебе о юной леди по имени Эйлин?

— Стюардесса в государственной авиакомпании?

— Нет, то была Арлин.

— Тогда не помню.

— Мы очень подружились.

— Хорошо, — сказал я.

— Не очень, — сказал Марк. — Она перебирается в Огайо. Получила предложение преподавать в Оберлине. Так вот: она позвонила прошлой ночью и сказала, что ей необходимо со мной увидеться. Я ответил, что не могу. Она удивилась: «Но я же уезжаю в Огайо!..» Я сказал: «Я знаю, дорогая, что ты уезжаешь, но это будет только в сентябре. А сейчас еще и март не наступил…»

— Ну так ты поехал к ней?

— Нет, не мог. Играл в покер. С твоим другом.

Я удивленно посмотрел на него:

— С моим другом?

— Джейми Берчером. Ты нас когда-то познакомил. В «Голубой лагуне».

— Ты хочешь сказать, с Парчейзом? Джейми Парчейзом?

— Да. Врач или что-то в этом роде…

— Ты играл с ним в покер прошлой ночью?

— Да, а что ты так разволновался, Мэтт? Все путем, ты же знаешь.

— Да я просто…

— Он меня даже и не вспомнил. Пожали руки, как вы поживаете, мистер Голдмен, тут же уселся и принялся подсчитывать свои фишки. — Марк пожал плечами. — Черт с ним, — добавил он.

— Что-то не пойму, — сказал я. — Ты что, там постоянный участник?

— Нет, нет, просто вчера вечером мне позвонил друг — как раз минут за десять до звонка Эйлин. Арт Крамер, ты его знаешь? Он торгует недвижимостью на Уиспер-Кей.