Златая цепь времен - [53]

Из-за этой «прямизны» мои постраничные придирки могут превзойти объем всей повести. Сделаю лишь несколько замечаний, для примера:

1. Из Франции от революции 1789 года бежали аристократы, а не буржуа. Буржуа — пользовались.

2. Укрепления на Черноморском побережье Кавказа не были «линией». Они располагались в заливах при устьях рек, в считанных, единственных местах возможной высадки, чтобы препятствовать туркам и вольным, главным образом английским торговцам оружием, снабжать горцев. Особенно важен был порох, кустарное производство которого давало продукт низкого качества. Устье речки Булан, при котором стояло укрепление Михайловское, было, кроме Геленджикской бухты, единственно доступным на всем побережье и в плохую погоду. В связи с непогодой наши транспортные суда, которые должны были снабдить ряд укреплений, временно выгрузили несколько тысяч пудов пороха в Михайловском. Вызнав это, горцы собрались большими силами, чтобы, не считаясь с потерями, захватить ценнейший для них порох. В укреплении, по несчастному совпадению, оказалось менее роты. Штабс-капитан, имя которого я, к стыду моему, забыл, правильно предвидя худшее, заранее посадил в погреб солдата Архипа Осипова, который, сознательно исполняя приказ, взорвал укрепление в минуту, когда горцы, перебив защитников, собирались пожать результаты победы. Двое раненых солдат из гарнизона были пленены горцами, впоследствии выкуплены. Подвиг солдата стал известен, и Михайловское было переименовано в Архипо-Осиповское. Поэтому сейчас между Новороссийском и Туапсе есть Михайловский перевал, есть селение Ново-Михайловское, а Михайловского нет.

Автор использует этот эпизод в повести для доказательства тупости Николая I.

3. Характеристика Мартынова легковата. И вскользь: «Из-за какой-то истории в полку он должен был уйти из армии». Под «историей» всегда разумелось что-то скверное, подловатое, нечестное, на грани преступления, а иногда и преступление (например, растрата, которую давали возможность покрыть). При случившейся «истории», чтоб не марать полк и мундир, проступившемуся давали возможность подать прошение об отставке. Это позволяло избавиться от человека с невинной формулировкой в приказе и с записью в аттестате «уволен по прошению»… Но на чужой роток не накинешь платок, и за человеком с «историей» тянулся хвост. Если у Мартынова была «история», да еще такая, что он ушел из полка без надежды вернуться в армию, то автору не следовало бы пренебрегать этим фактом.

Но я увлекся деталями.

Повесть написана опытным литератором, но, по моему личному мнению, тема разрабатывается им на агитационном уровне первых, горячих лет революции, когда для нас естественно-справедливым было опровержение близкого прошлого. Сам Лермонтов и некоторые другие лица революционно модернизированы. Автор последовательно подчиняет исторический материал заданной себе цели изобразить революционного демократа Лермонтова, гонимого и, наконец, убиваемого злой волей Николая I.

С моей, подчеркиваю, личной точки зрения, жестко направленный детерминизм автора мельчит эпоху и упрощает куда как сложную гениальную личность Лермонтова до уровня талантливого поэта с «направлением».

С другой стороны, детерминистичность, упрощение психологии, взыскательный подбор всего материала только на одну заданную ноту (как в очерке), с отбрасыванием ненужного теме, — хотя бы личной жизни Лермонтова, — дают легко воспринимаемое, не волнующее чтение. В нем все ясно, и автор достигает своей цели.

*

…В романе Ю. И.[20] природа, по объему посвященного ей текста, занимает, пожалуй, добрую половину. Но — как фон, как объект, которым надо пользоваться по-хозяйски, научно, не портя его, не истощая. В книге «Загадка пятнистого сфинкса» Адамсон говорит, что исчезновение из мира гепардов «нанесет человеческому роду непоправимый ущерб». Ю. И. словами героя романа говорит о подобном, но у него это декларация, тогда как у Адамсона тема «единосущия бытия» дана в действии.

Последние десятилетия дали нам сотни книг — описаний природы. Авторы их — от любителей и до ученых — одинаково старались наблюдать возможно точнее и передавать замеченное без прикрас. Сейчас накопилась обширная литература «факта» со своими собственными, не выдуманными, но не менее захватывающими приключениями, чем в собственно-приключенческих романах XIX и начала XX века.

Довольно многие книги «факта» оказались подлинно художественной литературой, хотя их авторы, профессиональные ученые, верны научной истине. (Может быть, нужно сказать: потому что их авторы?..) Из таких книг назову только одну — «Остров в океане» Клинджела.

Литературный экзамен сдали и многие любители. Секрет прост — все они обладатели писательского дара.

Я хочу сказать, что сегодня, обращаясь к природе, самой силой вещей нынешние романисты оказываются под контролем читателя, вкусившего литературы факта. Причем — что необычайно важно! — той части литературы, которая выдержала экзамен художественности изображения, ибо не выдержавшее осталось либо в специальных отчетах ученых, либо в столах людей бывалых, но лишенных писательского дара.