Зивелеос - [4]
Тяжело поднявшись на маленькую сцену, подошёл к микрофону и привычно постучал по нему пальцем, проверяя, работает ли, затем кашлянул для надёжности и скомандовал:
— Всем тихо! Молчать прошу минуту!
По интонации последней фразы не было понятно, приказал ли он молчать, а потом попросил минуту для себя, или просил всех минуту помолчать. Но голоса смолкли. Присутствовавшие выжидающе смотрели на большие погоны и решительный вид генерала.
— Никому не выходить, пока не скажу — это понятно.
Кто-то тут же подумал, смеясь мысленно: «Он что, собирается сначала говорить о выходе непонятно? Вот ведь дурак». А внутренний голос другого человека ответил ему мысленно с сарказмом: «Сам дурак. Он же имел в виду, что тебе должно быть самому понятно: пока он не скажет — никто не выходит». Первый мыслитель стал озираться по сторонам, пытаясь сообразить, откуда пришёл ответ, а генерал между тем продолжал, сжимая в кулаке микрофон:
— Майор, запишите всех свидетелей происшедшего. Составьте список прибывших сюда корреспондентов. Я не понимаю, кто их вообще сюда пустил. Публикации чтобы нет завтра, как и потом до окончания расследования.
В зале раздался смешок то ли от понятной, но смешной фразы «Публикации чтобы нет», то ли потому, что кто же будет слушать генерала во времена полной свободы. Да кое-кто уже прилепил к уху свой мобильный телефон и диктовал срочно в номер сенсацию.
Генерал вздохнул. Он и сам понимал, что от сенсаций уже не уйти. Но сказать надо было, что бы отчитаться перед ещё более высокими начальниками о том, что всё необходимое и возможное делалось.
— Подробный разговор состоится в управлении, куда всех вызовем.
Откуда-то из темноты вынырнул юркий худенький молодой корреспондент и, протягивая генералу свой микрофон, затараторил:
— Телевидение, канал ВТТ, программа «Враньё и только враньё». Скажите, пожалуйста, какие будут приниматься вами меры. Дайте нам ваше эксклюзивное интервью.
Канал «Вот Так-Так», или коротко «ВТТ», славился сенсационными разоблачениями, репортажами с мест событий, громкими передачами, в правдивость которых можно было бы и не верить, но смотреть хотелось. Человек по природе любитель не столько правды, сколько сенсации.
Генерал третий раз тяжело вздохнул, заметив, что за корреспондентом вынырнула и камера. Конечно, как же могло обойтись без телевидения? И он рявкнул:
— Я сказал интервью нет! Уберите вашу камеру. Лейтенант! Стоявший рядом офицер взял под козырёк.
— Это мой канал, — прозвучал вдруг спокойный голос из полумрака. — А вы, генерал, не имеете права убирать телевидение. У нас, как-никак, демократия.
— Господин Утинский, — возразил генерал, подумав расстроенно: «И этот чёрт здесь», — я не выступаю против демократии, но нельзя же говорить о том, что никому пока неизвестно. Вы взбудоражите всю страну. А кто будет её успокаивать?
— У каждого своя работа, генерал, — ответил спокойный голос.
Генерал пошёл к выходу. В голове роились вопросы: «Неужели опять не высплюсь? Кто же это здесь наделал шуму? Может просто фокусник какой-то? Но ведь взял несколько сот тысяч долларов. Хороши фокусы. Как это его никто не мог взять и даже застрелить? Почему никто не заметил, как он ушёл из казино? Почему водитель оперативной машины милиции тоже ничего не понял, заметив только, что вышедший человек очень легко и быстро шёл, как на коньках, но скрылся за углом. А ночью прохожие не так часты, так что никто и не видел, как исчез странный посетитель казино. Как с этим разобраться? Кто остановит прессу, которая уже утром наделает шума на весь мир? Придётся не столько заниматься делом, сколько отвечать на тысячи вопросов, каждый из которых так и не ясен. Что же делать?»
Газетный бум
Утром следующего за ночью дня свежие газеты долго не появлялись в киосках, переходах и на станциях метро. Люди спрашивали, а газет всё не было.
Ожидалась сенсация.
Слухи о том, что произошло нечто необыкновенное, уже ходили, и все ждали пояснений. Говорили о появлении инопланетян, о массовом психозе, о террористической банде, о подпольной группе и даже о надвигающейся революции.
Такого давно в городе не наблюдали. У газетных киосков, точнее, полугазетных, так как чисто газетных уже давно не было — во всех продавалась и всякая всячина — выстроились очереди в ожидании подвоза газет.
Сначала появилась и в считанные минуты была распродана, как ни странно, «Эротическая Вралька».
На первой полосе красовался нарисованный наскоро громадный мужчина с обнажённым торсом, но в джинсах и высоких сапогах. Усы, раскинувшиеся чуть ли не на половину страницы, гармонировали с такой же широкой улыбкой. А улыбаться ему было отчего. Мышцы широкоплечего гиганта так и играли силой. Правой рукой он обнимал за шею обнажённую девушку (это уже был не рисунок, а фотография), эротически изогнувшуюся таким образом, что широкобёдрая часть её, переходившая в ноги, упиралась в самый край газетного листа, и потому казалось — стоит отвернуть загнувшийся краешек и можно будет увидеть недостающую верхушечку этой пикантной части тела. Грудь девицы, своей сексуально взбодрённой пуговкой смотрела в нижний край страницы, на которой стояла её же красивая ножка. Лицо счастливо вытягивало губы для поцелуя, глаза томно прикрыты. Словом, вся эта фото рисованная композиция вызывала только желание единения.
«На свете миллионы рассказов. Но рассказ рассказу рознь. Один – полная выдумка, когда читатель сразу говорит «Ну, это всё сказки», другой является исключительным отражением действительности, в которую нельзя не поверить. Всякий рассказ хорош, когда всему сказанному веришь…».
«Пацаны и пацанки» – сборник рассказов, в которых автору удаётся не только затронуть вопросы культуры, а, скорее, бескультурья, безнравственности в нашей стране, но и показать молодым людям, подрастающему поколению, как несложно стать чище душой, вложить часть своей души в общее светлое будущее – и своё собственное, и всей России, чтобы все мы стали по-настоящему счастливы. Эта книга не может не тронуть сердца тех читателей, которые переживают за происходящее в стране и искренне, как и Евгений Бузни, пытаются изменить мир к лучшему.
«Шпицбергенский дневник» относится к жанру романа, хотя в нем совершенно отсутствует какая-либо любовная коллизия, без которой многие читатели не представляют себе роман. Это не научный труд, но писательские размышления, его исследования человеческих взаимоотношений, приобретающих особое значение на заполярном архипелаге, где русские и норвежцы, находясь за тысячи километров от родных мест, вынуждены жить вместе, сотрудничать, дружить, спорить, любить. Это рассказы очевидца и участника многих описываемых событий, часто трагедийных, интригующих, облеченные в художественную форму.
Это история неразделённой любви, произошедшей в Судане с молодым российским переводчиком, которая почти полностью повторилась с журналистом, поехавшим в Судан из Москвы, спустя сорок лет. Мистические совпадения позволяют читателю сопоставить события, имевшие место в жизни героев с почти полувековой разницей. В романе любовь переплетается с политикой, мафией и простой обычной жизнью Африки и России. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
В романе описываются события нашего времени, главным героем которого является молодой учёный Науков. Роман не является научной фантастикой в прямом смысле, хотя открытия, сделанного учёным, на самом деле не было. Действия в романе разворачиваются так, как если бы это открытие имело место в реальной жизни. Суть его заключалась в том, что придуманное учёным вещество оказало воздействие на миллионы женщин и мужчин, заставившее их первомайской ночью полюбить друг друга и предаться любви, в результате которой все женщины, попавшие под влияние этой любви, независимо от возраста и способности к деторождению, забеременели и должны были родить мальчиков-близнецов. Неоднозначное отношение общества к возможности неожиданного демографического взрыва вызвало и разные диаметрально противоположные действия в отношении учёного.
Молодая, красивая и уверенная в жизни москвичка. Ей верится, что жизнь будет прекрасной, как в романах и стихах, которые она любит читать и писать сама. Однако траектории жизни непредсказуемы. Хамство в любви и коварство в политике окружают девушку, только что вышедшую в самостоятельную жизнь. Вокруг все рушится, а ей надо не просто выжить, но и понять — для чего. Не замутить душу, когда кругом столько грязи, невероятно трудно и все-таки можно, ведь ее все называют Настенькой. В первой книге трилогии описываются события, охватывающие период с 1984 по 1987 годы.