Зивелеос - [2]
Зивелеос развернулся вовремя. К нему уже шли трое.
— Не советую приближаться, — предупредительно прогремел он.
Трое были специалистами высокого класса. Широки в плечах, устойчивы на ногах, крепки в лобных костях и жилисты в мышцах. Разговаривать не входило в их обязанности.
Тот, что шёл по центру, чуть выдвинулся вперёд и безо всякого предупредительного движения с резким криком «Й-я-а!» выбросил вверх правую ногу, целясь каблуком лакированного ботинка в подбородок нарушителя порядка. Движение было чётким, натренированным, но тут произошла осечка — телохранитель сам упал неудачно на плечо, словно промахнулся со своим ударом. Так и не поняв, в чём причина промаха, он вскочил, потирая машинально плечо, и наблюдая, как второй телохранитель пружинисто подпрыгнул и выбросил обе ноги перед собой, направив их мощным ударом в грудь незнакомца.
Будто ударившись неожиданно в стену, тело нападавшего кубарем откатилось назад. Не будь он профессионалом боевого самбо, такой прыжок мог окончиться падением на голову и хрустом шейных позвонков. Но, провернувшись по полу колесом, он вскочил и с удивлением посмотрел на противника. Тот по-прежнему стоял, казалось, совершенно спокойно без каких либо движений.
Третий телохранитель не терял времени. Однако он не собирался прыгать. Этот стиль был не для его массивного тела. Вовремя отклонившись, пропустив отлетевшего назад товарища, он приближался к Зивелеосу, напоминая собой древнего питекантропа. На крупном массивном теле низко сидящая голова. Из-под узкого лба зло и решительно смотрели спрятанные в глубь глаза. Такие трудно было повредить ударом. Широкие ноздри слегка подёргивались, раздуваясь от напряжения в ожидании боя. Ладони сжаты в огромные кулаки. Иная гиря казалась бы менее опасной в сравнении с ними. И не смотря на всю тяжеловесность фигуры, ноги перемещали её легко, что свойственно только хорошо натренированным боксёрам тяжёлого веса. А он и был боксёр-мастер — этот телохранитель. И теперь он шёл только на прямой удар, от которого уйти просто было невозможно непрофессионалу.
И вот она, рука с кулаком-гирей, выпрямилась мгновенно, неся с собой вперёд сокрушительный удар… Но он скользнул в воздухе, не дойдя и половины пути до цели, то есть до лица человека, смотревшего на боксёра в упор сквозь огромные очки подводника.
Скользнув кулаком мимо, боксёр по инерции развернулся и, не удержавшись от неожиданного пируэта, тяжело рухнул спиной на пол.
За боем наблюдали все. Сидевшие за соседними столами успели вскочить и отодвинуться на приличное расстояние. Находившиеся за более дальними игорными и питейными столами, напротив, подошли поближе, образовав собой нечто вроде полукруга. Женщины взвизгивали при каждом падении телохранителей. Они, конечно, быстро встали, но не решались на новые попытки, сообразив, что их мастерству тут нечего делать.
Зивелеос повернулся к собравшимся за его спиной, не обращая ни малейшего внимания на телохранителей.
— Вы всё поняли?
К громовому голосу начинали привыкать.
— Попрошу всех быстро достать из кошельков и сумочек деньги и положить перед собой на пол. Кошельки оставляйте себе. В них ваши карточки и ключи. Мне они не нужны. Тех, кто не согласен, ожидают большие неприятности. Смотрите на этот предмет.
В правой руке Зивелеоса оказалась небольшая чёрная трубка, которую он достал из-за пояса. Трубка выходила из аппарата, напоминавшего пульт дистанционного управления. Рассмотреть лучше не представлялось возможным, поскольку устройство почти полностью скрывала рука в перчатке. Но догадаться о его назначении было не трудно.
Рука повела трубкой. Все следили за её направлением. Маленькое отверстие необычного дула уставилось на голубоватое настенное бра, изливавшееся мягким лунным светом. Раздался хлопок, но не выстрела, а разлетевшегося вдребезги светильника, который тут же погас.
Трубка обратилась снова на людей, и те стали поспешно доставать деньги. Вскоре почти перед каждым на полу лежали купюры, преимущественно долларовые. Только теперь, когда странный грабитель оказался у денег на полу, жертвы происходящего обратили внимание на обувь человека, ступавшего вдоль исчезавших в рукаве рублей и долларов. Чёрные ботинки, плотно охватывавшие ноги повыше щиколоток, сливались с брюками вверху, а внизу были словно приклеены к толстым танкеткам, немного схожим с теми, что используются коротконогими девушками. Однако танкетки нынешнего обладателя хоть и поднимали его сантиметров на десять, но при этом создавали устойчивость, заметно расширяясь к низу.
Один из телохранителей не выдержал и попытался снова, подскочив сзади к собирателю денег, опрокинуть его приёмом подсечки правой ногой и захватом рукой, но вместо этого будто споткнулся обо что-то и упал, не будучи замеченным Зивелеосом.
Тем временем в дверь казино наконец-то ворвалась милиция. Сбор денег с полу завершался. Последние бумажки исчезли в рукаве, и это успели заметить блюстители порядка. Обстановка прояснилась для них не сразу, но действовать нужно было мгновенно, так как информация поступила об ограблении.
— Всем ни с места! Милиция! — Закричал майор от самой двери и сделал прыжок в сторону от предполагаемого выстрела.
«На свете миллионы рассказов. Но рассказ рассказу рознь. Один – полная выдумка, когда читатель сразу говорит «Ну, это всё сказки», другой является исключительным отражением действительности, в которую нельзя не поверить. Всякий рассказ хорош, когда всему сказанному веришь…».
В романе описываются события нашего времени, главным героем которого является молодой учёный Науков. Роман не является научной фантастикой в прямом смысле, хотя открытия, сделанного учёным, на самом деле не было. Действия в романе разворачиваются так, как если бы это открытие имело место в реальной жизни. Суть его заключалась в том, что придуманное учёным вещество оказало воздействие на миллионы женщин и мужчин, заставившее их первомайской ночью полюбить друг друга и предаться любви, в результате которой все женщины, попавшие под влияние этой любви, независимо от возраста и способности к деторождению, забеременели и должны были родить мальчиков-близнецов. Неоднозначное отношение общества к возможности неожиданного демографического взрыва вызвало и разные диаметрально противоположные действия в отношении учёного.
Это история неразделённой любви, произошедшей в Судане с молодым российским переводчиком, которая почти полностью повторилась с журналистом, поехавшим в Судан из Москвы, спустя сорок лет. Мистические совпадения позволяют читателю сопоставить события, имевшие место в жизни героев с почти полувековой разницей. В романе любовь переплетается с политикой, мафией и простой обычной жизнью Африки и России. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
«Пацаны и пацанки» – сборник рассказов, в которых автору удаётся не только затронуть вопросы культуры, а, скорее, бескультурья, безнравственности в нашей стране, но и показать молодым людям, подрастающему поколению, как несложно стать чище душой, вложить часть своей души в общее светлое будущее – и своё собственное, и всей России, чтобы все мы стали по-настоящему счастливы. Эта книга не может не тронуть сердца тех читателей, которые переживают за происходящее в стране и искренне, как и Евгений Бузни, пытаются изменить мир к лучшему.
«Шпицбергенский дневник» относится к жанру романа, хотя в нем совершенно отсутствует какая-либо любовная коллизия, без которой многие читатели не представляют себе роман. Это не научный труд, но писательские размышления, его исследования человеческих взаимоотношений, приобретающих особое значение на заполярном архипелаге, где русские и норвежцы, находясь за тысячи километров от родных мест, вынуждены жить вместе, сотрудничать, дружить, спорить, любить. Это рассказы очевидца и участника многих описываемых событий, часто трагедийных, интригующих, облеченные в художественную форму.
Последние годы жизни державы СССР. Страна накануне коллапса, о приближении которого знают пока лишь единицы. На героиню романа наваливаются новые несчастья. Настенька клянётся себе принимать удары судьбы без слёз и стойко выдерживает судебный процесс по обвинению её в убийстве. С помощью друзей она побеждает, но это был не последний удар. Девушка обретает счастье в семейной жизни тогда, когда митинговые страсти и избирательные кампании делят общество на враждующие стороны.