Зита. Десять шагов до войны - [51]

Она прикинула, кто сидит на кухне. Ну, коллеги отца, наверняка еще сосед дядя Сережа, тот не упустит случая. Дать им сковородкой в лоб?

Она поморщилась. Нет, она никогда не накричит на отца, не кинется в драку на безобидных, в общем-то, мужиков. Дура, как четко определила подружка Лена.

Она вздохнула и отправилась на кухню. Нравится или нет, но хозяйка в доме – она. Ей и заботиться о гостях, иначе они сами о себе позаботятся, грязь потом не разгребешь.

Отец смотрел настороженно. Понятно, ожидает скандала. А не так уж он и пьян. Скорее, навеселе, как и остальные: непременный сосед дядя Сережа, парочка малознакомых карщиков с работы отца и совсем незнакомая тетка с красным лицом.

Она легонько коснулась отцовского плеча – привет, папка! – протиснулась к плите и холодильнику. У них стояла в целом неплохая плита производства завода «Реактивные системы», только с нейтребовалось умение работать, в котором главным было – не доверять приборам. Плита делалась явно «на глазок», работать с ней следовало так же. Если слесари собирали снайперки-реактивки с таким же качеством, огромные потери курсантов андрюшкиного училища получали вполне разумное объяснение.

Она прикинула, что можно приготовить из имеющихся продуктов на всю компанию, и стала протискиваться к шкафу. Дядя Сережа игриво поймал ее за талию и попробовал усадить себе на колени. Она покосилась иронично: еще один нашелся супермен-штурмовик.

– Дядя Сережа! – громко и отчетливо сказал она. – Обнимать меня может папа. И брат. Я не вокзальная шлюха, а вы – в гостях.

Установилась неловкая тишина. Отец внимательно посмотрел на соседа.

– Э, ты чего? – пробормотал тот. – Я же просто так, по-соседски…

И убрал руки. Она кивнула, протиснулась к шкафу и принялась набирать продукты.

– Мужики, нам пора! – вдруг сказала краснолицая тетка и поднялась. – Уже поздно, хозяевам отдыхать надо, а мы тут с водкой. Встали и на выход, живенько!

Гости дружно засобирались и потянулись к выходу. Она облегченно вздохнула.

– тебя отец может обнимать, – угрюмо сказал дядя Сережа, остановившись рядом. – А мне обнять некого. Жизнь прожил, а обнять некого. Нет вокруг душевной теплоты. Вот и… ты извини, ладно? И ты, сосед, извини, если что не так. Повезло тебе с дочкой. Береги семью, не тащи пьянь в дом.

Сосед улыбнулся виновато и ушел. Она принялась собирать со стола грязные тарелки. Отец наблюдал за ней со странным выражением на лице.

– Ловко ты, – заметил он.

– С посудой? – не поняла она.

– Не, с посудой понятно, с малых лет научилась, – усмехнулся отец. – Я про гостей. Вот как ты, а? Раз – и вымела. Мужики такими уродами себя почувствовали. Я тоже. Даже подруга сбежала, а она вообще-то планировала переночевать здесь, а если что, то и переехать. Лишила ты меня, Танька, честно завоеванной женщины. Я за нее, между прочим, двоим морды набил.

– Она – подруга?! – ужаснулась Зита. – Папка!

– Что – папка? – рассердился отец. – Снежаны Михалковы в коммунальном хозяйстве не водятся? И она, между прочим, очень душевная женщина!

– Я поняла, что душевная, но мама… – неуверенно сказала Зита.

– Защищаешь, – буркнул отец и подтянул бутылку. – Даже маму защищаешь. Откуда в тебе столько доброты, а? Вроде не в кого. Или в родного отца?

– Да родной ты мне, родной! – вздохнула она, присела рядом и прижалась к надежному плечу. – Сам же знаешь, это твоего деда проделки. Погулял с приезжей продавщицей, черноглазой и черноволосой, а она потом принесла девочку и отдала в руки бабушке, дура. Я в нее пошла, только и всего.

– Я тебе этого не рассказывал, – трезвым голосом произнес отец.

– Андрюшка рассказал. А ты ему – по пьянке, наверно.

– Алкаш – верный друг шпиона, – криво усмехнулся отец и отодвинул рюмку. – Расскажет даже то, чего не спросят. Ну, сволочь я, сволочь. Довольна?

– Папка…

– Думаешь, я не помню, как выглядела моя мать? – ожесточенно сказал отец и вытер слезу. – Ты вся в нее! Но Веронику попрекал каждый день и тебя гонял, потому что – такая возможность покуражиться! Люди – они вообще такие сволочи… Ты, Танька, добрая и каждому стараешься помочь, а этого не надо! Люди – они сами выбрали. Сволочи, запомни и не обманывайся! И я такой же.

– Да папка же…

– Возьмем меня, – продолжил отец, упрямо глядя в стол. – Я в школе был – ух! Первый парень на районе! Учился легко, в театре играл, на всех соревнованиях места брал, а уж как дрался! Но закончил школу – и сдулся. Воли на высшее образование не хватило. Там же – голодать, ночами работать, курсовые до зеленых кругов под глазами делать! Зачем, если можно пойти в карщики? Тут тебе сразу и зарплата, и место в общежитии, и ответственности никакой. Пей водочку вечерами, девок зажимай и жизни радуйся! Тем более что – социализм вернулся, о рабочих первая забота! А он такой социализм оказался… Потихоньку-потихоньку, а потом как начали нас зажимать! Десять часов рабочий день, двенадцать – и выходные по особому разрешению! А зачем, говорят, рабочим выходные? Государство вас всем обеспечивает, так работайте! Меньше пить будете! А мы? А мы друг за дружку попрятались, не возмутились, не уперлись. Потому что сволочи. Все норовили, чтоб кто другой за нас рискнул и проблемы решил. Вот и работаем теперь день и ночь. Ничего, кроме работы, не видим. Потому что нам, Танька, по большому счету ничего и не надо. Рабочим – ничего не надо! Разве что выпить. Права Вероника, что с презрением на рабочих смотрит! У нас одни слабаки собрались, ни на что не годные. Кто хотел – все выше ушли. И я слабак. Иное дело мамка. Она зубами в карьеру вцепилась! Думаешь, легко быть начальницей? Как бы не так! А она из диспетчеров в старшие смены, а потом начальницей отдела! Ответственности не испугалась, сложности освоила, не то что я. Мы тут на кухне ее материм, а она по факту всю коммуналку микрорайона на себе тащит! Тысячи проблем в голове держит, сотни людей заставляет в связке работать! Понятно, что Давид ей теперь интересней, чем я…