Зинин - [22]
Вот этот-то генерал, по понятиям тогдашнего времени, всемогущий визирь, и вздумал переделать академию по-своему.
Как ученик и бывший сподвижник Аракчеева, Клейнмихель не любил откладывать осуществление своих намерений в долгий ящик, долго умствовать и совещаться.
Несмотря на это, одна мысль в преобразовании академии Клейнмихелем была весьма здравая. Он непременно захотел внести новый и прежде неизвестный элемент в состав профессоров академии и заместить все вакантные и вновь открывающиеся кафедры профессорами, получившими образование в университетах.
Подсказал ли кто Клейнмихелю эту мысль, или она сама, как Минерва из головы Юпитера, вышла в полном вооружении из головы могущественного визиря, — это осталось мне неизвестным. Только в скором времени в конференцию вместо одного профессора, получившего университетское образование, явилось целых восемь, и это я считаю важною заслугою Клейнмихеля.
Без него академия и до сих пор, может быть, считала бы вредным для себя доступ чужаков в состав конференции».
Одним из восьми профессоров был Н. И. Пирогов, другим — П. А. Дубовицкий.
— Пирогов получает кафедру госпитальной хирургии, я волей-неволей теоретическую… — показывая правой рукой на неподвижную левую, заключил свой рассказ Дубовицкий, — так что ворожила мне не бабушка, а сам Клейнмихель!
Иван Тимофеевич был взбудоражен новостями:
— Надо возвращаться, господа!
Лето, в тот год дождливое и холодное, Зинин посвящал осмотру фабрик и заводов в окрестностях Парижа; Дубовицкий бывал на хирургических беседах у известного хирурга Амюсса, изучал постановку дела в госпиталях. Хирургия не процветала, смертность была высокой. Часто Дубовицкого сопровождал Глебов.
В начале августа приятели провели прощальную неделю в веселящемся Париже, а затем уселись в почтовые кареты и через Мец, Саарбрюккен, Франкфурт-на-Майне, Поланген возвратились на родину.
Несмотря на шестнадцать дней, прожитых в почтовых каретах, по приезде в Петербург все трое немедленно принялись за устройство своих дел.
Петербург переживал второе лето. Июнь, июль были дождливы, холодные, серые дни стояли до августа. Теперь же целыми днями сияло солнце, ходили в сюртуках и шляпах, без пальто, женщины раскрывали зонтики. В Летнем саду лист не падал до октября, и няньки с детьми, словно наверстывая упущенное, целыми днями не покидали скамеек.
В этот второй приезд свой Зинин уже не чувствовал себя в столице проезжим гостем. Шумная, деловая жизнь в городе, расфранченная толпа на Невском, сюртуки, платья, палки и зонтики — все было как во всех столицах Европы. Теперь в Петербурге
Николай Николаевич был не одинок: Дубовицкий занимал кафедру в Медико-хирургической академии, Воскресенский был профессором университета, Фрицше состоял адъюнктом Академии наук. Они все немедленно занялись судьбой Зинина. Принял участие и сотрудничавший у Сенковского Губер.
— Как, у вас в кармане докторская диссертация? — воскликнул Воскресенский. — Так идите к министру, берите разрешение на защиту у нас в университете и поедете в Казань доктором!
— Зачем возвращаться в Казань! — запротестовал Дубовицкий. — Подай заявление в Харьков, где свободна кафедра химии, а не технологии, на которую тебя прочит Мусин-Пушкин!
В маленькой лаборатории, расположенной в полуподвале академического здания, дружелюбно принял Зинина и Юлий Федорович Фрицше. Он был лишь четырьмя годами старше гостя и не преувеличивал значения своих работ.
Николай Николаевич коротко рассказал о себе, о своей встрече с Митчерлихом в Берлине. Передавая приветствие старого учителя, он заметил, какую радость доставило оно ученику.
— Я получил мелкое образование — не то что вы, — растроганно рассказывал Юлий Федорович, — Я одиннадцати лет поступил учеником в аптеку. До тех пор учился только у одного учителя, учившего нас всему, что проходилось в нашей школе. Аптека научила меня приемам. Случай помог, что я попал ассистентом к Митчерлиху. Тогда я стал работать из побуждения, записался студентом, узнавал что мог. Так началась моя карьера… — заключил он, оглядывая невзрачную свою лабораторию, большой стол с приборами, полки с банками реактивов.
Николай Николаевич спросил:
— Чем вы сейчас занимаетесь?
Фрицше вынул из стакана, стоявшего на столе, пробирку с прозрачной, бесцветной маслообразной жидкостью на дне и, показывая ее на свет, сказал:
— Это то, что я назвал в своем последнем сообщении «анилином» — по арабскому слову «аниль» — «синий». Так португальцы называют индиго. Я выделил органическое основание красящего вещества индиго. Я получил его действием едкого калия на индиго… Что вы от меня хотите! — воскликнул он, возвращая пробирку в стакан. — Я работаю что могу, я собираю факты. Теорий я не понимаю…
— Из фактов строится наука… — напомнил Николай Николаевич, почти оскорбленный в душе скромностью ученого. — Без накопления фактов невозможны теории…
Николай Николаевич подошел к столу, взял из стакана пробирку, вынул пробку, ощутил слабый, но характерный запах, осторожно поворачивая затем пробирку перед глазами, рассмотрел жидкость на свету и, опуская на место, сказал:
Сборник составили произведения, которые не издавались в течение долгих десятилетий и стали библиографической редкостью, однако в свое время они не только вызвали широкий общественный интерес, но выход их в свет явился настоящей сенсацией для читающей публики. Роман Льва Гумилевского «Собачий переулок» посвящён теме «свободной любви», имевшей распространение в среде советской молодёжи в 1920-е годы. «Голод» С. Семенова — рассказ о жизни в голодающем Петрограде в годы Гражданской войны. «Шоколад» А. Тарасова-Родионова — произведение о «красном терроре» в годы Гражданской войны.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга представляет собой научно-художественную биографию великого русского советского ученого и мыслителя, академика Владимира Ивановича Вернадского (1863–1945). Геохимик и минералог в начале своего пути, В. И Вернадский в дальнейшем создал целостную картину развития нашей планеты, увязав в своей теории данные геологии с наукой о жизни и человеке. Настоящее издание посвящено 125-летию со дня рождения всемирно известного ученого.
Остросюжетная приключенческая повесть о Москве 20-х годов и беспризорниках, решивших похитить девочку и требовать за нее выкуп.
Перед первой мировой войной на Кольском полуострове бесследно пропал топографический отряд. Тринадцать лет спустя, в 1926 году, в те же края отправился загадочный иноземец с местным проводником. Целью путешествия был запретный Остров Духов и таинственный народ гипербореев — Живущих за Северным Ветром…
В суровые годы Великой Отечественной войны в издательстве «Молодая гвардия» выходили небольшие биографические книжечки о прославленных наших соотечественниках. Они составляли серии «Великие русские люди» и «Великие люди русского народа», заменившие на время войны серию «Жизнь замечательных людей». В год празднования сорокалетия великой Победы издательство ознакомит читателей с некоторыми из этих биографий.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.